— Да. Его повезли в какой-то частный санаторий в Майами или в Палм Бич.

— Ты не знаешь точно куда?

— Нет, не знаю. Слушай, Стив, у меня столько работы, что голова идет кругом, — сказал он нетерпеливо. — Об Уолли наверняка хорошо позаботятся, а солнце ему пойдет только на пользу.

— Да. Ладно, Генри, пока.

Я вышел из больницы, сел в машину и уставился в пространство, ничего не видя.

Сговорились все они, что ли? Сначала исчезает досье Горди, потом пленка и фотографии, потом магнитофонная лента с записью нашего разговора, потом исчезает блокнот Уолли и, наконец, вне пределов досягаемости оказывается сам Уолли. У меня появилось ощущение, словно кто-то заглядывает мне через плечо в карты.

Что мне делать? Двери неумолимо закрывались. Я старался преодолеть поднимавшийся во мне страх, говорил себе, что все равно не остается ничего иного, как сидеть и ждать и надеяться, что в конце концов все как-нибудь обойдется. Но в глубине души я понимал, что напрасно рассчитываю на благополучный исход.

Включив двигатель, я машинально поехал по направлению к дому. Однако на полпути я вспомнил, что там нет ничего съестного, и потому остановился перед отелем «Эмпириал». Я заказал бифштекс. Когда я, поев, расплатился, подошел рассыльный.

— Мистер Мэнсон?

— Да.

— Вас зовут к телефону, кабина номер пять.

Удивленный, я прошел в кабинет. Звонил сержант Бреннер.

— Я заметил вашу машину, — сказал он коротко. — Надо поговорить. Знаете где бар «Полумесяц»?

— Нет, не знаю.

— Это на углу Шестнадцатой улицы, совсем рядом с аптекой. Вы сразу найдете. Возьмите такси, так как машину там все равно негде ставить. Спросите Джейка. Встретимся там через полчаса. — Он дал отбой.

Я оставил свою машину на месте и взял такси перед отелем.

Бар «Полумесяц» выглядел непривлекательно и был полупуст. О стойку опирались три размалеванные проститутки, за одним из столиков сидели два негра и пили пиво, за другим какой-то неряшливый длинноволосый юнец.

Когда я подошел к стойке, бармен, верзила в рубашке с засученными рукавами, вытащил откуда-то грязную тряпку и начал протирать стойку.

— Вы Джейк? — спросил я.

Он окинул меня быстрым взглядом, кивнул и указал пальцем себе за спину на маленькую дверь. Три девицы с интересом наблюдали. Я прошел в дверь, поднялся по лестнице и очутился перед второй дверью.

В маленькой комнатушке сидел Бреннер и пил пиво. Обстановка состояла лишь из кровати, столика, двух стульев и рваной занавеси на окне. Я закрыл за собой дверь.

— Похоже на декорацию к второсортному фильму, — заметил я.

— Может, и так, зато тут можно говорить без опаски. Джейк мне обязан. Я мог бы укатать его на шесть лет, если бы захотел. Садитесь.

Я пододвинул стул и сел.

— Так вот, Фреда Хейвс, — начал Бреннер. — Я уже к ней подобрался. Правда, Голдстейн тоже. Из нее слова не вытянешь, даже под нажимом. Она говорит, что только спала с Горди и ничего о нем не знает. Напугана, как кролик, и врет. Копу она не скажет ни слова, но вам, может, что и сказала бы. Не знаю, но попробовать стоит.

— Должно быть, она припрятала фотографии и пленку и ждет подходящего момента, чтобы начать шантажировать. Лучше мне с ней не связываться.

— Да нет, непохоже. Я шантажистов знаю, она не из таких. Пойдите гляньте на нее, она вечно торчит в баре «Синяя комната» на Двадцать второй улице. Там ее всегда можно застать, так как пьет там до утра. Если думаете, что сумеете чего-либо от нее добиться, так попробуйте. По-моему, если парень спит с женщиной, то рано или поздно все ей о себе разбалтывает. Ручаюсь головой, эту пленку Горди где-то спрятал и мог сказать ей, где именно.

Это наша единственная надежда, Мэнсон. Надо любой ценой добраться до этой пленки раньше Голдстейна.

Мне не очень понравилась затея, но я согласился, что не помешает хотя бы посмотреть на эту женщину.

— Как ее узнать?

— Она невысокая, темноволосая, лет ей примерно двадцать пять и у нее хорошая фигура, — сказал Бреннер. — Вы легко ее узнаете. Она любит медные браслеты и носит их один на другом до самых локтей.

— Хорошо, я пойду взгляну на нее. — Я сообщил ему, что переехал в новую квартиру на Юго-восточной авеню. Он записал себе номер телефона.

— Голдстейн уже говорил с Криденом, Латимером и остальными, — продолжал Бреннер, — Обращался с ними аккуратно, потихоньку, то там ковырнет, то здесь. Того и гляди, придет и ваш черед, смотрите в оба. Каждого спрашивал, не слыхал ли мол о том, что в этом магазине кто-то воровал. Только те не дураки, сказали, что ничего не знают, но лейтенант тоже не дурак, сыплет вопрос за вопросом, как из пулемета, человек всего-то моргнет, а Голдстейну и того довольно. Пока он еще ни до чего не докопался, но ведь, знаете, этот, если за что возьмется, так уже не бросит.