— Кто ж знал, что так обернётся… — посочувствовал ей Андрей.

— А помнишь, в первый день оккупации, когда мы спрятались у нас на чердаке, я говорила про папу. Что его ещё до войны заслали в Германию разведчиком. Может, он где-то неподалёку отсюда… Уж он-то нас бы выручил из беды.

— «Нету чудес, и мечтать о них нечего», — вспомнил Андрей известную строчку из Маяковского. — Я с ним полностью согласен.

— А я в чудеса верю… Без этого не стоило бы и жить.

Их перешёптывания прерваны были появлением военных. Офицера в форме гестаповца сопровождали мужчина и женщина. Андрей в рангах не разбирался, но определил, что эти званием пониже. Ещё один «фриц», вооружённый автоматом, остался стоять у двери.

Гражданские, вскочив, дружно вскинули руки и приветствовали вошедших возгласом «хайль Гитлер»; военные ответили лишь взмахом руки.

— Господа, — обратился к ним офицер, — мне поручено извиниться перед вами за задержку мероприятия, по случаю которого вы здесь собрались: оно переносится на более поздний срок. А пока прошу оставить помещение.

Хайлькнув ещё и на прощание, те направились к выходу. Офицеры заняли место за столом, разложив перед собой какие-то бумаги. Тем временем женщина уже шла вдоль крайнего ряда парт, присматриваясь к сидящим за ними столь пристально, словно надеялась встретить знакомых или родственников. Впрочем, пристально — не то слово; скорее придирчиво, потому что некоторым из ребят жестом приказывала подняться, а то и выйти из-за парты. После такого изучения либо сажала на место, либо велела пройти к столу. Там один из офицеров, хорошо говоривший по-русски, спрашивал фамилию, находил её в списках, делал отметку; второй, выше званием, записывал что-то у себя, после чего опрошенный занимал место у классной доски.

Из первого ряда было отобрано трое пацанов, все — крепыши, здоровяки; среди них оказался и Гриша. А вот сидевший с ним за одной партой Степан фрау по вкусу почему-то не пришелся, хотя был отнюдь не хил.

У Андрея и Марты, с интересом следивших за отбором, повеселело на душе, когда ещё двое — Лёнька и Борис, сидевшие в их ряду, тоже были отправлены к столу: вкалывать будут вместе. Когда до конца ряда оставалось три парты (тут ещё один подросток привлек внимание разборчивой немки), Марта шепнула Андрею на ухо:

— Андрюша, эта фрау, как две капли воды, похожа на дочь нашего Отто…

— Она достала из потайного кармана фуфайки подаренное им фото. — Глянь: те же брови, нос, губы, родинка на левой щеке — всё, как у неё.

— Точно: похожа. Неужели?..

Тем временем похожая поровнялась с их партой. Посмотрела оценивающе на Андрея, сидевшего ближе к ней, движением кисти приказала подняться. Не ожидая приглашения, он вышел из-за парты. И тут же отослан был к столу, где создалась уже небольшая очередь.

Марта тоже привлекла её внимание, но выражение лица явно говорило: тут что-то не то! Приподняла треух, затем пристально посмотрела в глаза… И Марта решилась: поднялась и, наклонившись ближе, полушёпотом спросила на немецком языке:

— Скажите, вас зовут фрау Ирма?

— Я-а… — дас ист зо, — ответила та с некоторым удивлением, что в переводе на русский звучало бы как «Д— да… это так».

— А вашего мужа — Курт?

— Ты откуда знаешь? И почему так чисто говоришь по-немецки?

Удивившись ещё больше и слегка растерявшись, Ирма сформулировала вопросы не совсем так, как следовало бы в её положении; и уж явно опешила, едва не утратив над собой контроль, когда услышала:

— Мне надо бы с вами поговорить… у меня добрые вести от вашего папы Отто. — И она передала ей фотокарточку.

Не скрывая волнения, Ирма подошла к столу, кивком отозвала старшего офицера в сторонку, что-то тихо стала ему объяснять.

— Это ты и есть Марта? — вернувшись, уточнила дочь Отто. — Я выслушаю тебя обязательно, но чуть позже.

— Фрау Ирма, — задержала её Марта, — рядом со мной сидел мой брат Андрэ, упомянутый в дарственной надписи. В списках его нет, мы случайно оказались среди этих ребят.

— Вот как? Сейчас верну обратно.

Сказав так, она подошла к Андрею, жестом указала на парту и занялась третьим рядом.

— В чём дело, почему меня вернули? — спросил он, хотя и догадывался.

— Я сказала, что ты мой брат, что это ты упомянут в дарственной надписи и что нас в списках нет.

— Значит, она оказалась…

— Да, той самой Ирмой! Очень обрадовалась, узнав, что я имею сведения об отце. Она выслушает нас, как только освободится.

Отобрав ровно десять человек, самых здоровых и, по мнению Марты, самых красивых, фрау Ирма с нею и Андреем уединились в одной из комнат; судя по наличию глобуса, наглядных пособий и прочих школьных принадлежностей, это была учительская.

— Так что вам известно о моём отце? — усадив их на диван и сев напротив, спросила она первым делом. — Он жив?

— Конечно. Мы виделись с ним недели две назад.