– Совсем как в бархатный сезон, – Артур осторожно раздвигал упругие стебли.

– Да уж, выбрал себе Кит местечко.

– Опаньки!..

Они остановились на берегу озера. Картинка была поистине идиллической. В воздухе, охотясь за мошкарой, носились фиолетово-яркие стрекозы, царило полное безветрие. В крохотном, окруженном плотной стеной камыша озере плавала утиный выводок, а на треснувшей шпале, сбегающей в воду, словно небольшой деревянный пирс, сидела довольно крупная ондатра и, не обращая на людей внимания, сосредоточенно умывалась.

– Вот ведь штука какая! Совсем непуганные! – удивился Вадим.

– Пожалуй, в таком месте я бы согласился провести остаток своих дней.

– Может, и проведешь.

– Нет, в самом деле! Если уж селиться, то только в подобных уголках. Чтобы пруд, чтобы живность… И солнце, конечно. Не жаркое и не блеклое, а именно такое… Ты заметил? В городе солнца давно не видать. А здесь нет-нет, да и выглянет.

– Может, эти болотца у Кита вроде заповедника? Должен же он куда-то ходить отдыхать душой?

– А что, у бандитов тоже имеются души?

– Куда же им деться, – обязательно имеются. То есть, может, ума нехватка и зубы изо рта выпирают, но души безусловно на своем положенном месте.

Они, не сговариваясь, присели на шпалу. Ондатра, крутанув головенкой в сторону людей, пробежалась до конца импровизированного пирса и не слишком изящно бултыхнулась в воду. Утка недовольно крякнула, и, вторя ей, часто, с подростковыми незрелыми интонациями закрякали утята. Ондатра же пронырнув озеро по диагонали, бойко выбежала на глинистую кромку противоположного берега и, покосившись на людей, снова принялась умываться.

– Елы-палы! Если схватят – все равно ведь отберут… – распахнув сумку, Артур достал четверть буханки хлеба – все, что у них оставалось, отщипнув приличный кусок, бросил в воду. К их удивлению, утиная эскадра маленькими катерами, развернулась на месте и ринулась к хлебу, широкими клювами выхватывая намокающие крошки, тут же торопливо глотая. Заложив вираж над озером, на воду опустилась еще пара уток. Мама-кряква, трепеща от возмущения, принялась отгонять их от корма, теребя за крылья, делая угрожающие выпады. Людей утки по-прежнему не боялись. Значительно больше их занимал дележ. Это казалось действительно странным. Если у Кита на Горке сосредоточена целая армия головорезов, то откуда здесь этот оазис с ондатрами и утками?

– Обидно помирать в таком месте. Ей Богу!

– Как-нибудь не помрем.

– Обещаешь?

Вместо ответа Артур внимательно посмотрел на него.

– Ты знаешь, почему я отправился в экспедицию?

– Как это почему? Надо было – и отправился. Или… Ты хочешь сказать…

– Точно. Набегался я, Вадим. Не было мне резону уходить от Елены. Помнишь Бумбараша? Не хотел человек воевать с белыми. Навоевался.

– И что же?

– Да ничего. Я тоже навоевался. А сюда пошел, потому что точно знал: вернемся.

Артур кинул в воду последнюю горсть хлеба, отряхнул ладони от крошек.

– То есть, как это знал?

– А вот так. Знал – и все тут. Я ведь рассказывал тебе про болото… – умолкнув, Артур снова занялся сумкой. Перекинув через плечо, удовлетворенно хлопнул по кожаному боку. Это была его вечная манера – самое важное выкладывать не спеша, с мучительными для слушателей паузами.

– Понимаешь, если я выкарабкался оттуда, значит, что-то со мной стряслось. Что-то очень серьезное. Просто так оттуда не возвращаются. Пройти ад и уцелеть – все равно что начать жить сызнова. Видишь ли, я вдруг понял, что миром управляют куда более мощные рычаги. Не мы с тобой и не подобные Вию. И то, что случилось с Землей, – все эти наводнения, болезни, выверты природы… – всего-навсего некая иллюстрация. Этакая визитка дьявола, приглашение в ад, я бы сказал.

– Приглашение в ад? – Вадим покачал головой. – Да уж, соблазнительная перспективка!

– Реальная – вот, что важно. – Артур невесело улыбнулся. – А уж, откликаться нам или нет, это пусть каждый наедине с собой решает. Взгляни на этих утят, – им, как видишь, на крах человечества начихать.

– Само собой! – с усмешкой подхватил Вадим.

– Подожди, я ведь о другом. – Артур поморщился. – Видишь ли, какая заковыристая формула получается… Словом, если им нет дела до этого круговорота, то и человечеству тоже в общем и целом нечего горевать. Вот эти самые утята в какой-то степени – мерило всего происходящего.

– Не понимаю…

– Да я и сам, если честно, не очень понимаю. Чувствовать – чувствую, а сказать толком не могу. Но ты вспомни, чем мы жили раньше, что называли цивилизацией. Промышленная глобализация, все по сценарию гиперолигархов, ежедневный терроризм, наркотики. Даже воевали уже не по политическим мотивам, а так – от скуки и внутренней нищеты. Вместо литературы – порнобоевички, вместо политики – неприкрытая клоунада. Мы и мир успели поделить таким же макаром: мир закулисный и мир зала, мир галерки и мир партера. А все ради чего? Ради более или менее мирного сосуществования какой-то сотенки государств. Трудно им, оказывается, дышать одним воздухом. Невмоготу. Вот и получалось, что ни месяца без войны, без провокаций. Как в школе. Младшеклассники дерутся, старшие наблюдают, чтобы все было по правилам. Но правила-то насквозь фальшивые! И война – не драка малолетних пацанов!