До недавнего времени исследования в этой сфере проводились преимущественно с «дезинтеграционных» позиций с целью выявления специфики, различий между подъязыками. Современный этап развития русистики выдвигает актуальную задачу интеграции и обобщения результатов многолетних разработок среза «языка специальности», сближения теоретических исследований и прикладных инноваций в рамках общеметодологической проблемы онтологии (природы) языка науки как уникальной рефлексии целостной концептуально-языковой картины мира, существующей в единстве многообразия стратификационно-иерархических расслоений и дифференциации.

Тенденция к выделению подъязыков прослеживается, помимо сферы языка специальности, и в связи с созданием систем комплексной автоматизации и информационного обеспечения лингвистических исследований, опирающихся на достижения вычислительной и компьютерной технологий последнего поколения, и др. Исследователи этого аспекта языка науки признают, что «ныне в понятие литературного языка необходимо включать также и язык деловой и научно-технической письменности… Необходимо преодолеть отставание лексикографических трудов от реального содержания текстов научно-технической и производственной сферы общения, большинство слов и выражений которой не зафиксированы словарями» (Андрющенко, Караулов 1987: 7).

Понятие «подъязык» в последние десятилетия функционирует ещё в одной плоскости: терминологи, изучающие специфику профессионально ориентированной лексики (вплоть до профессионального просторечия), считают возможным ставить вопрос «о существовании в рамках общенационально языка некоторого количества автономных, более узких по объему и специализированных подъязыков, или языков для специальных целей» (Суперанская, Подольская, Васильева 1989: 56) (далее – ЯСЦ). Подъязыки в такой интерпретации являются областью существования специальной лексики, к которой «в полной мере приложимо понятие „лексическое поле“» (там же: 29), предложенное И. Триром (Trier 1931), и дифференцированное им от «понятийного» поля.

Понятие ЯСЦ для русской лингвистической науки конца XX столетия было сравнительно новым, представляя собой транспозицию возникшего в 70-е годы XX в. в германоязычных странах Европы концепта (и термина) «Language for special purposes (LSP)» «язык для специальных целей» (фр. «banque de Sp'ecialit'e», нем. «Fach sprache»). В 1979 г. начинает выходить новый журнал «Fachsprache» (Австрия), постулирующий необходимость дальнейшей разработки основ теории LSP, «нормативной стилистики» LSP, создания банка данных морфемных, синтаксических и синтагматических единиц (структур), экстрагированных в процессе анализа научных (специальных) текстов, а также определения полного инвентаря техники словообразования для номинации новых понятий. Последнее подтверждает актуальность и перспективность исследования терминообразования языка науки в целом как в общетеоретическом плане, так и для развития прикладной лингвистики во всех отмеченных аспектах.

Первоначально понятия LSP и языка специальности были изоморфны: «„язык для специальных целей“ все более проникает в литературу по преподаванию языков», – отмечал теоретик LSP Рональд Маккей (Маскау 1975: 25). Постепенно функциональная амплитуда LSP увеличивается, он признается средством (компонентом) реализации функций общения, сообщения в различных сферах человеческой деятельности. В связи с этим, согласно Г. Рондо, вся совокупность лексики национального языка может дифференцироваться на общую и лексику языков для специальных целей; последняя занимает периферийное положение и делится на секторы в зависимости от специфики предметной субстанции (Rondeau 1980).

Релевантным и определяющим многие положения терии LSP в зарубежной лингвистике, как и в русистике, оказалось понятие функционального стиля, или регистра (термин англистики). По мнению Рондо, следует различать общий научно-технический стиль и частные научно-технические стили, дифференцирующиеся по специфике предметных областей и языковых уровней.

Существуют и полярные мнения по рассматриваемым проблемам. Так, Р. Хартли отвергает идею «специальных языков», или специальных разновидностей языков (как, например, «научный немецкий» и др.) с позиций существования соответствующих языков: немецкого, французского и др. – как таковых (целостность объекта) и многообразия регистров (Hartley 1969), В таком осмыслении прослеживается, на наш взгляд, весьма перспективная концептуализация: по логике Хартли, факт доминирования определенных конструкций в данном регистре (стиле) не дает оснований считать этот регистр специальным языком. То, на что обращается максимальное внимание при обучении языку (те или иные лексические единицы, грамматические формы и т. п.), является особенностью данного регистра использования языка (коммуникативнопрагматическая ориентация), но не «делает» сам язык специальным.

Анализ источников по проблемам языка науки и интернационального научного общения на основе английского языка как одного из мировых языков (работы P. Robinson, Т. Savory, R. Quirk, L. Selinker, L. Trimble, R. Vroman, J. Spenser, P. Strevens, C. Ogden и др.) позволяет сделать вывод о своеобразной понятийной интерференции и неадекватности содержания понятий ЯСЦ (русистика) и LSP (соответственно «подъязык»/«регистр»/«стиль»), с одной стороны, и понятий LSP и ESP (English for Special Purposes) – с другой. Постепенно в термине ESP адъектив special («специальный») заменяется на specific («специфический», «особый», «особенный»), характеризующий специфику целей изучающих различные регистры английского языка науки. При такой интерпретации на первый план выдвигается коммуникативно-прагматический аспект научного общения (ср.: понятие языка специальности в русистике), при котором релевантна ориентация обучаемого на выполнение определенной социальной роли, обусловливающей набор и степень ограничения («degree of restriction») инвентаря языковых средств.

Примечательно указание теоретиков ESP (Л. Трим, Дж. Манби, П. Стревенс и др.) на то, что «язык для специальных целей» логично рассматривать как соединение специального (профессионально ориентированного) лексикона (словаря) и слоя «общего ядра» языка, остающегося константным независимо от социальной/профессиональной роли коммуникантов научного общения.

С подобной трактовкой данного подвида английского «языка для специальных целей» коррелирует вывод ряда отечественных исследователей русского ЯСЦ: «Нетермины в языке для специальных целей – обычное явление, способствующее поддержанию коммуникации. Любой специальный текст… не может не включать слов общей лексики в их общепринятом значении» (Суперанская, Подольская, Васильева 1989: 66).