Функциональные стили как жанровые стили определенных сфер человеческой коммуникации, в том числе и научной, рассматриваются некоторыми исследователями (Киуру 1995: 223) через концепцию речевого произведения (жанра), опирающуюся на его интерпретацию как «высказывание, ограниченное сменой речевых субъектов» (Бахтин 1979: 240). Актуально в данном разрезе исследование типов (жанров) текстов научных, которые «пересекаются» с функциональными стилями и выделяются по сходным признакам.

С учетом бесконечного разнообразия научных текстов и различий между разными видами научного изложения выделяется понятие «многостильности» научной речи и «становится возможным говорить о разных уровнях единого функционального стиля: научной речи» (Чаковская 1990: 17). С.В. Ракитина определяет научный текст как явление речевого характера, речетворческое произведение (2006: 14). Исследователь отмечает: «В отличие от научного текста как статического речевого образования, дискур соотносится с познавательным процессом, научной деятельностью, в рамках которой важное место занимают когнитивные образования (структуры)» (Ракитина 2006: 146).

Примечательно понимание корреляции, взаимозависимости аспектов теории функциональных стилей и концепции языков для специальных целей как «неких особых регистров в составе функционального стиля сообщения»; «терминологии как особой сферы регистра функционального стиля сообщения и, шире, специальной лексики в составе национальных языков» (Комарова, Липгарт 1993: 24–26). С данной позицией соотносится мысль о реализации типов речи «в одном из трех основных функциональных стилей: в функциональном стиле сообщения, в функциональном стиле воздействия и в прагматическом стиле учебного пособия» (Гвишиани 1986: 230). Релевантен тезис о том, «что язык науки на базе данного национального языка является одновременно и определенной разновидностью этого языка, и реализацией особого способа общения, соответствующего данному функциональному стилю…» (там же: 246).

Подчеркнем, что термины «функция сообщения» (реализуется в стиле научного изложения) и «функция воздействия» (реализуется в стиле художественной литературы), а также «стиль сообщения» и «стиль воздействия» в определенной мере условны и каждый из них может употребляться как в узком, так и в широком смысле: «язык и „распадается“ на отдельные стили и вместе с тем сохраняет свое единство» (Будагов 1989: 54).

Кардинальная дистрибуция функциональных стилей признается и в зарубежной лингвистике: «общепризнано, что бесконечное многообразие функциональных стилей может быть сведено к основной дихотомии: интеллективная функция (стремящаяся к передаче строгой информации о предмете) и функция воздействия, находящая наиболее полное выражение в художественном творчестве. Это деление может быть объяснено двумя основными тенденциями в развитии языка: информативно-коммуникативной тенденцией (язык науки) и эмотивно-оценочной тенденцией (язык художественных произведений)» (Ogden, Richards 1936: 149).

Различные версии учения о функциональных стилях обусловлены многогранностью и полиаспектностью его концепций и возможностью широкого подхода к их анализу и интерпретации с самых ранообразных позиций: функционально-семантических, функционально стилистических, коммуникативно-прагматических, ментально-коммуникативных, когнитивно-функциональных, функционально-семиотических, структурно-семантических и др. Случаи концептуально-стилистической дивергенции в процессе его познания коррелируют с явлениями конвергенции. Это обусловлено как презумпцией функциональной предопределенности языка и двуединой природы языка/речи вообще, отсутствием абсолютной противопоставленности научного и художественного способов познания и освоения действительности, идеей синкретизма лингвистики слова и лингвистики текста и т. п., так и общей тенденцией к интеграции подходов в языковедческих (гуманитарных) исследованиях.

Так, при изучении основ терминодеривации языка науки релевантной, на наш взгляд, является следующая позиция: «каждый язык можно рассматривать как некий код… который представляет собой не что иное, как нормы литературного языка и который разбивается на ряд субкодов – функциональные стили… Литературный язык – это инвариант общей языковой системы, а функциональные стили – язык художественной литературы, язык газеты, язык научной прозы… – являются вариантами этой общей языковой системы» (Гальперин 1981: 30) (выделено нами. – Л.Б.). Прослеживается когеренция данного понимания аспектов стилистики в классических параметральных дефинициях стилей речи: «…на первый план исследования выступают способы употребления языка и его стилей в разных видах… речи и в разных композиционных системах, вызванных или кодифицированных общественной практикой…» (Виноградов 1963: 14).

Функциональная система координат, в которой язык выступает как функциональная система единиц, предопределяет формирование «функциональной системности, в том числе стилистической, как системы более высокого порядка (чем многоуровневая система языковых единиц, строй языка), а именно: речевой системности, принцип организации которой основан… на собственно коммуникативных основаниях…» (Кожина 1986: 138).

Для концепции языка науки перспективна и существенна разработка функционально-семантического категориального аспекта, в частности стилистического.

Репрезентация аспекта функционирования языка вообще и его разновидностей, по мнению исследователей, позволяет выделить функциональные семантико-стилистические категории, например, «категорию смысловой акцентности», применительно к сфере научного общения рассматриваемую как систему языковых средств различных уровней, «выступающих в научных текстах в функции смыслового акцента и тем самым связанных между собой… функционально-стилистически… что обусловлено задачами коммуникации именно в этой сфере (в научном стиле речи)…» (там же: 141). С.В. Ракитина приходит к выводу о том, что «основу когнитивной деятельности составляет его когнитивный компонент, представляющий предметную область научного текста через денотативные и сигнификативные структуры. В когнитивном пространстве субъекта научного текста денотативные структуры составляют прежде всего научные знания о мире и языке; сигнификативные структуры – знания признаков и свойств денотативного производства, необходимые для деятельности, в том числе дискурсивной. В соответствии с таким подходом язык рассматривается как механизм, участвующий в преобразовании речемыслительной задачи в научный текст, как инструмент закрепления и представления результатов познания. Благодаря этой способности языка субъект познания (учёный), познавая окружающий мир, членит его сообразно структуре своего сознания» (Ракитина 2006: 19) (выделено нами. – Л. Б.). Таким образом, когнитивностъ языка науки эксплицируется и на его терминодеривационную систему, что необходимо учитывать при анализе специфики механизмов и закономерностей терминологической деривации в целом.

Функциональная парадигма языка как системной целостности предопределяет (и предполагает) функциональность всех его категорий. Без обращения к функциональной сущности нельзя понять ни их значений, ни их употреблений, так как процессы когеренции и взаимной обусловленности элементов (компонетов) языка представляют собой именно функционирование.

Парадигматические и синтагматические пространства (и свойства) определенным образом коррелируют, в связи с чем возможна экстраполяция феномена функциональности – как субстанции парадигматики – на синтагматику как действующую, динамичную систему.