Функциональный «каркас» языка составляют свыше 25 его функций (ЛЭС 1990: 565), однако только в 70-80-е гг. XX в. наметилась тенденция рассматривать языковые функции соотносительно с аппаратом их реализации в системе и структуре языка (см.: Халлидей 1978).

Сложность и противоречивость трактовки функционального подхода в лингвистике и соответствующих выводов (результатов) поддерживаются как традицией рассмотрения лингвистических явлений с позиций именно строя языка, так и неоднозначной интерпретацией концепта «функция» во всей полноте и достаточности его объема (функция как исполнение, осуществление; деятельность; явление; роль, назначение, значение; употребление; проявление сущности; внешнее проявление свойств какого-либо объекта в данной системе отношений; специфическая деятельность и др.) и содержания (семантические, лексические, деривационные стилистические признаки и др.).

В границах данного концептуального спектра обнаруживается возможность функционально детерминированных трактовок многих понятий (явлений) сферы язык/речь/стиль и в пространстве языка науки.

Единство аспектов языковых оппозиций репрезентируется на различных уровнях (ярусах) лингвистического анализа, что позволяет соотнести и сблизить позиции статики (онтология, субстанция, система, форма, значение и т. п.) и динамики (функция, проявление, деятельность, выражение, употребление и др.) при исследовании и концептуализации языка науки, или, в широкой трактовке, языка научного стиля изложения.

Изоморфизм концептов «стиль» и «функциональная разновидность языка» определяет функционирование понятий (терминов) «научный стиль» и «научная речь» как разновидность языка (науки).

Классификационное категориальное деление в лингвистике частей речи (не языка!) на служебные (сема «служащий для…» – т. е. функциональность) и знаменательные, самостоятельные (сема «обладающий самостоятельным значением», «значение – роль, назначение» = «функция – значение, назначение, роль» (СРЯ, т. 1: 617; т. 4: 587) – т. е. функциональность) опирается в целом на функциональное основание (приоритет функции).

В данном контексте речь (как целостность, состоящая из частей) может рассматриваться как фундаментальная, первичная функция языка, экзистенция которого обобщенно представляется в двух ипостасях: система (форм) и функция (системы и форм).

Представляется аргументированной позиция, что «функция языка как научное понятие есть практическое проявление сущности языка, реализация его назначения в системе общественных явлений, специфическое действие языка, обусловленное самой его природой, то, без чего язык не может существовать…» (Аврорин 1975: 34), – в аспекте рассматриваемой проблемы именно речь можно определить как эту функцию.

Итак, для второго этапа (и для третьего) развития концепции языка науки принципиален вопрос о его принадлежности сфере (предмету) функциональной стилистики (П.Н. Денисов, Р.А. Будагов, О.Д. Митрофанова, М.Н. Кожина, Г.П. Немец, М.С. Чаковская, О.Б. Сиротинина, М.А. Кормильцына и др.) или же континууму специальной лексики (функциональной разновидности общелитературного языка) (В.П. Даниленко, А.В.Суперанская, Н.В. Подольская, Н.В. Васильева, Л. Дрозд, Л.И. Скворцов, И.Н. Волкова и др).

Учитывая изоморфизм (иногда – синкретизм, идентичность) понятий «язык» и «стиль», не представляется убедительным оперирование понятием «функциональный язык» в противоположность концепту «функциональный стиль», как это отмечается, например, в работах Л. Дрозд (развитие ею идей пражской школы 30-х годов XX века; см.: Б. Гавранек о четырех функциональных языках – Havranek 1929). Отсутствуют, на наш взгляд, достаточные логиколингвистические основания и для дифференциации Л. Дрозд двух функциональных языков на подъязык техники и язык науки (Дрозд 1979): два языка логичнее стратифицировать на языки, а не на подъязык… и язык; к тому же не совсем ясны лингвистические признаки и критерии иерархичной, а не стратификационной противопоставленности и выделимости данных объектов (почему не язык техники или подъязык науки?).

Контрпозиция по проблеме статуса и предметной отнесенности аспектов языка науки представлена в работах А.В. Суперанской: «…мы полагаем, что разрабатываемая нами теория специальной лексики несовместима с теорией функциональных стилей (последнюю мы не признаем). Специальная лексика – это принадлежность отдельных подъязыков….

Таким же образом не принимаем мы и положение „о терминологической функции“ слов литературного языка….

Хотя термин принципиально внеположен стилистике, стилистика научных текстов все же может быть выделена как самостоятельная дисциплина…» (Суперанская, Подольская, Васильева 1989: 67–68).

Заметим в этой связи, что противопоставляемые понятия не находятся в отношении контрарности, а, наоборот, являются в определенной степени равнозначными, ср.: «специальная» (лексика) – сема «предназначенная исключительно для кого-, чего-л… имеющая особое „назначение…“ (СРЯ, т. IV: 222); „функциональный“ (стиль) – сема „прилаг. к функция в знач. значение, назначение, роль“ (там же: 587); „… зависящий от деятельности, а не от структуры, строения чего-н.“ (ТСРЯ: 846) (выделено нами. – Л.Б.). Думается, между понятиями „функциональный язык“ (Л. Дрозд), „специальная лексика“» (А.В. Суперанская) и т. п. и «функциональный стиль» (в общепринятой трактовке) нет никакого внутреннего противоречия и отношений принципиальной противопоставленности, противоположности: исследователи оперируют изоморфными, взаимно соответствующими, равнозначными концептами, используя для аргументации разные понятийные признаки.