Шрифт:
Мы садимся за стол. Сразу же появляются всякие угощения. Горячая мамалыга, круглая и желтая, вызывающая аппетит, сыр, масло, соленые огурцы и, конечно же, морковный чай. Я смотрю на доктора и говорю:
– Садись кушать с нами. Это хорошие люди, любящие.
– Я вижу, но я не голоден.
– Ничего подобного, – я говорю. – Сядь!
Цыган обращается к нему на румынском:
– Пожалуйста, садитесь, господин офицер.
Его усаживают во главе стола.
– А что с кучером, – я спрашиваю – бедный на улице.
– Я его позову, – говорит сын.
– Нет, – говорит офицер. – Он не будет есть со мной за одним столом!
– Тогда и я не буду есть! – говорю я.
Сын цыгана пронзил офицера черным взглядом и позвал кучера к празднику. Вместе с едой появилась домашняя водка, с особенным ароматом. Не достаточно очищенная, но водка.
– Наша Таня пьет водку, – говорит цыган. – А ты?
– Я? Нет.
– Почему?
– Я еще не завтракала.
– Сейчас же ешь!
Мы все выпили водки. За здоровье. Водка меня разогрела, и у меня стало приподнятое настроение. Я не помню точно разговор, который велся там, но они точно не говорили о происхождении моей мамы и меня. Дочка сидела рядом со мной, обнимала меня и гладила крест на моей шее.
– Это мой крест тебя спас, правда, Таня?
Мы обе плакали.
– Твой папа меня спас, – отвечаю я.
Вдруг цыган встает и говорит:
– У меня есть для тебя сувенир.
Он принес мне серебряную чайную ложечку, украшенную инициалами моей бабушки: «Г.О».
– Ты забыла здесь свой сверток, а в нем была пустая баночка и эта ложечка.
Опять слезы. Смерть моей бабушки. Варенье моей бабушки. Ложечка моей бабушки.
Доктор понял без слов.
Таня сняла кольцо со своего тоненького пальчика. Маленькое колечко, на котором было написано «Таня» и фамилия.
– Мне это подарил папа на день рождения, ты ведь не сердишься, папа?
– Конечно же нет! – сказал добрый цыган.
Кольцо еле-еле налезло на мои распухшие и больные пальцы. Оно осталось у меня на много лет.
После нескольких часов объятий, разговоров, водки и всех остальных прекрасных вещей, которые есть у этих прекрасных людей, доктор встает и говорит:
– Мне приходится забрать девочку назад в больницу.
– Мы будем тебя навещать, – сказал цыган. – Мы тебя не забудем.
Мне дали полбулки ароматного хлеба, прямо из печки, завернутого в газетную бумагу, для того, чтобы я раздала его сестрам и врачам в больнице.
– У вас нечего есть в больнице. Это свежий хлеб!
Было очень тяжело расставаться. Мы сели в коляску. Всю дорогу назад я проплакала. Офицер держал хлеб на коленях и молчал всю дорогу. Он понял. Он понял.
17.
Мы вернулись очень поздно. В больнице было темно.
– Что случилось? – спросил доктор.
– Раньше свет был, почему вдруг темнота?
Я посмотрела на него и увидела, что его лицо изменилось. Стало маской.
– Мы не сразу зайдем. Пошлем сначала кучера.
– Почему? Вы думаете, что что-то произошло?
Он поворачивается ко мне и говорит:
– Да. Я боюсь, что был обыск.
– Ищут меня?
– Может быть, тебя, а может быть, и меня.
Кучер постучал в большую дверь молотком, который висел рядом и закричал:
– Это мы! Откройте!
Толстая сестра Поплавская приоткрыла дверь, чтобы посмотреть, кто хочет войти.
– А! Это вы! Слава богу! Здесь была полиция.
– Зачем? – в один голос спросили мы с доктором, он на румынском, я на русском.
– Они искали вас и подумали, что вы сбежали. Что жид тебя украл.
– Они дураки – говорю я. – Откройте нам дверь.
Я обняла ее, а она меня.
– Замечательно то, что вы вернулись. Сейчас я сделаю горячий чай.
Несмотря на весну, было очень холодно вечером и ночью. Когда мы вошли, меня окружил запах закрытого места. Сестра понизила голос, чтобы доктор не услышал. Она забыла, что он не понимает русский.
– В полиции появился новый человек! Очень злой человек! Сатана!
Мы обе посмотрели на доктора. Он что-то почувствовал и сказал мне на румынском:
– Таня, я оставляю тебя в надежных руках.
И отправился в свою квартиру.
Сестра взяла меня подмышку и почти понесла меня до нашей комнатки, моей и рожениц. Маленькая Анюта спала сладким сном. На «столике»– стуле около моей кровати мерцала угасающая свеча. В комнате было душно и жарко. Я начала свистеть. Мое дыхание.
– Ой, опять астма! – сказала сестра. – Ложись в кровать, а я принесу тебе «твою таблетку».