Кончили работу раньше обычного.

«Ничего, в другой раз наверстаем. Зубила тупые, камень

колоть невозможно», - нашел напарник оправдание нехорошему

поступку, - «отнесем сейчас к станку, да сами и заточим».

Так и сделали, потратив на все минут двадцать. Потом еще

пяток потолкались без дела, но дождались окончания

официального рабочего дня минута в минуту. Довольные,

пошагали к домику, который находился в другом конце лагеря от

места ремонта техники, где мы зубила затачивали, и по пути

были дважды остановлены. Первый раз – из вагончика столовой

выскочила Варя и радостно сообщила, что все нужное по

просьбе Доки приготовила и после ужина к нам в домик принесет;

желательно только придти помочь. Конечно, показал на себя: я

и приду. Варя кивнула головой, и побежала на свое рабочее

место. Второй раз возле своего балка остановил Сергей. Молча

подошел и с серьезным видом предупредил:

«Смотрите, со спиртным поосторожней, что б ни одна живая

душа не заметила!»

Мы, конечно, уверили его, что все будет о-кей, хотя оба

сомневались, что прихватить с собой из партии что-нибудь с

градусами Дока постесняется.

Домик сиял чистотой, порядком и праздничносервированным

 столом. Чистенькие и аккуратно подкрашенные

женщины устроились на кроватях, и Дока развлекал их

смешными историями, столь интересными, что и птички их

слушали – обе сидели в гнезде и никуда улетать не спешили.

Увидев нас, рассказчик замолчал, зато отдала команду

Анастасия Михайловна:

«Немедленно мыться и переодеваться!»

Дока успел все это проделать, выглядел херувимчиком и

нам подмигнул. Пришлось достать чистое и бежать в закуток

возле карьера, где оборудован душ и мы под ним ежедневно

смываем рабочую пыль примерно в это же время.

Потом два часа уже вдвоем Дока и Владимир вешали

женщинам лапшу на уши по теме жизни и работы в артели, два

часа дамы охали и вздыхали, жалея нас бедных и несчастных,

вкалывающих по двенадцать часов ежедневно без каких-либо

выходных. Я сидел и улыбался, слушая все эти сказки, а ребята

строили из себя этаких добытчиков, крутых мужиков, готовых

терпеть любые невзгоды и рабский труд ради счастья семьи.

Всю эту галиматью слушать мне давно надоело, но для начала

праздника пока рановато – ужин в лагере никак не кончался,

народ шел и шел в вагончик столовую, и Варе было не до нас. Я

беспрерывно выскакивал из домика посмотреть, когда же она

освободится, и наконец время это пришло – больше никто ни

шел в столовую, ни выходил из нее. Теперь туда можно было

отправиться и мне.

Вдвоем принесли приготовленную Варей вкуснятину, и

сабантуйчик начался. Правда, без должного звукового

оформления. То-есть, без музыки, и даже без излишнего веселья,

что в присутствии Анастасии Михайловны выглядело бы просто

неприличным. Конечно, Дока порадовал бутылкой вина, но

разливали и пили его с такой опаской, что заметить

постороннему даже при желании было невозможно. Варя и вовсе

отказалась от стаканчика, и скоро наш вагончик покинула – очень

боялась оставить кого-то из артельских без ужина, да и к

завтраку нужно было кое-что приготовить. Но попозже

пообещала к нам еще заскочить.

Наконец в компании все насытились, наговорились, и

пришло время подумать о ночлеге, на который птички наши

давно устроились и затихли. Для себя я решил, что возьму

спальник, отойду от лагеря в сторонку метров на сто пятьдесят,

выберу местечко поровнее без камрей, и там устроюсь. Как это

всю жизнь делал на охоте. Ну а Дока и Владимир пусть сами

решают, как разделить домик, может быть, перегородить

занавеской. Для Ниночки, с веселым и компанейским нравом,

занавеска вообще до лампочки, а вот Анастасия Михайловна …..

вряд ли без нее глаз сомкнет, да и вообще может одна

устроиться, на моей кровати, заставив бедного Владимира до

утра не смыкать глаз, и эротическими видениями