оставить подлецов наедине с убиенными животными километрах

в тридцати от ближайшего поселка. А мне пришлось его

подстраховать, и даже разок пальнуть по лежащему на земле

ружью, когда один из типов к нему потянулся.

Но, как вы понимаете, такие ситуации случаются редко, и в

большинстве случаев мне приходится Доку останавливать,

убеждать и советовать поступать не столь радикально. Вот и

сейчас я сделал это же:

«Душу ни из кого вытряхивать не нужно. Наоборот, со

Славиком лучше поговорить сердечно – он же у тебя в

подчинении, вот и найди тему подходящую. Что бы тебя

зауважал, а потом можно и про зайчика напомнить,

поинтересоваться, где тот в петлю попал. Нам сейчас интересно

– если конечно Славик расколется – осталась ли та петля на

старом месте, либо все же оттуда исчезла. Если исчезла – значит

точно кто-то из «бандюков», может и Гена, и зайца и петлю

перенесли к карьеру».

«А как я узнаю, где раньше петля стояла?» - начал

соглашаться Дока на мягкий вариант воздействия на одного из

тех, кого только что обозвал «сволочами».

«Поинтересуешься у Славика, на охоту его пригласишь – от

нее он вряд ли откажется, вот и прогуляетесь к нужному месту».

Дока, если судить по физиономии, определенно начал

прикидывать, как предложенную операцию осуществить в

приемлемом варианте. Владимир же, осмотрев нас как не

совсем здоровых, махнул свободной от ложки рукой и выдал

наболевшее:

«Здесь о себе пора подумать, как нищими в конце сезона не

оказаться, а они все о каких-то петлях, зайцах. Сдурели точно!»

К счастью, затевать еще одну полемику, теперь с

Владимиром на тему что нам делать нужно и не нужно, не

пришлось. К нам подходила Варя, с пакетом в руках, хотя в

вагончик столовую на ужин уже двигались первые самые

проголодавшиеся, и сейчас место поварихи было именно там.

Заметив наши удивленные физиономии, поспешила успокоить:

«Напарницу упросила ребяток покормить. Работы немного –

каждому по черпаку каши в миску выложить, да хлеб нарезать.

Больше то готовить не из чего!» - теперь изобразила на лице

скорбь и обиду, - «Надоело объяснять каждому, что не я

виновата, а те, кто продуктами снабжает!»

Жаркое из свеженины было уже готово, и Владимир понес

сковороду в домик. Дока моментально из своего ящика под

кроватью извлек бутылку вина, и потребив по стаканчику, три

мужика с таким остервенением принялись уписывать жареху, что

даже Варя, повидавшая работяг в разных стадиях оголодания,

не могла не удивиться.

«Бедненькие мужички, совсем без мясца не можете!

Смотреть на вас жалко!»

Владимир, не переставая работать зубами, нашел

возможность тут же ей посоветовать:

«Других можешь и жалеть, и кашкой кормить – мы не

обидимся. Но Юрочке (хорошо козелчиком не назвал!) где хошь,

а кусок колбасы в загашнике приберегай! Иначе с него как

мужика толку не будет!» - и посмотрел на женщину таким

«всезнающим» взглядом, что не смутиться та не могла.

«Ага,» - поддержал его и Дока, но будучи менее Владимира

ехидным, постарался перевести разговор на иную тему, - «только

ты лучше скажи (это он Варе), как к тебе сейчас «Милочка»

относится, ежели ему поручено по кухне кое в чем помогать,» -

это он вспомнил, что должен «бандюган» порубить на кусочки

мясо, сегодня нами добытое.

Варя вмиг стала серьезной: «А ничего относится, делает,

что велено – и все. Я о другом с ним и не разговариваю».

«Это правильно», - согласился Дока, но решил тему

расширить, - «А о шефе нашем, или о нас он что говорит?»

«Ну, о Володечке он ничего не говорит», - Варя на него и

посмотрела, и даже легонько улыбнулась, - «а вот о Юре и о

тебе, Евдоким,» - обвела теперь нас взглядом уже серьезным, -

«иногда вспоминает.»

«Как вспоминает: хорошо или плохо?» - Доку так это

заинтересовало, что он и жевать перестал.

«А как вспоминать может, когда один из вас ему руку чуть