[114]Ворота сами разомкнулись,И с веткой, что горит как жар,Сивилла и Эней толкнулисьК царице — поднести ей дар;Пришли почтить ее особуИ облегчить ее хворобу,Да набежали сторожа!Хоть не прибили пары нашей,Однако проводили взашей:Недужна, дескать, госпожа![115]Зато открылся без заминкиПокой подземного царя,Где ни соринки, ни пылинки,Оконца сплошь из янтаря,В начищенных гвоздочках стены,Везде порядок, блеск отменный,Куда ни глянь — сусаль, свинец,Сверканье меди и булата,Светлицы убраны богато.Ну панский истинно дворец![116]Вошли в Плутоново жилищеРазинув рты Эней с ягойИ, вылупив на лоб глазищи,Дивились красоте такой.Подмигивали, усмехались,Локтями то и знай пихались.Эней причмокивал, свистал:«Вот тут-то праведные душиЛикуют, бьют небось баклуши!»Эней и этих повидал.[117]Они сидели, руки сложа,Для них и в будни праздник был:Покуривали трубки лежа,А кто хотел — горелку пил.Но угощались там не пенной,А третьепробною, отменной(Ей вкусу придавал бадьян),А также запеканкой пряной,Анисовой или калганной.В ней были перец и шафран.[118]Вареники, оладьи, пышкиНа блюдах высились горой.Все наедались до одышкиПшеничных калачей с икрой.Там кушали паслен, клубнику,Чеснок, рогоз, терн, ежевику,Крутые яйца с сыровцом,Какую-то глазунью — чудо! —Немецкое, не наше блюдо, —А запивали всё пивцом.
[119]Где ждало грешников бездольеИ приходилось им страдать,Там было праведным приволье,Заслуженная благодать.Им дозволялось без помехиПо вкусу выбирать утехи.Творился полный ералаш:Кричи, молчи, вертись, пой, слушай,Лежи, валяйся, спи, пей, кушай,Рубись — и то дадут палаш![120]Но чваниться и зазнаваться,Насмешками глаза колотьИ брат над братом издеватьсяНе смели — упаси господь!Раздоров, стычек, ссор пустячных,Ругни, обид, расправ кулачныхВ заводе не было у них.Все жили в дружбе и приязниИ женихались без боязниРевнивых ябед, козней злых.[121]Точь-в-точь как на святой неделе,Совсем не скучно было тамИ — словно вы зипун надели —Ни холодно, ни душно вам!Кому что вздумается — сразуПоявится, как по приказу:Моргнешь — и с неба упадет.«Скажи, кто — праведники эти?» –Ягу спросил Эней, заметя,Что им со всех сторон почет.[122]«Они, поверь, не толстосумы, —Сивилла молвила в ответ, —И не чиновные — не думай! —И не с брюшком округлым, нет!Не те, что в дорогих жупанахИ в кармазинах, и сафьянах;Не те, что с четками в руках,Не рыцари и не вояки,Не те, что рявкают «и паки»,{73}Не в златотканых колпаках![123]То — бедняки, хромцы, юроды,Что слыли дурнями у всех;Слепцы, калеки от природы,Сносившие глумленье, смех;Все те, что летом и зимою,Голодные, с пустой сумою,Дразнили по дворам собак,С мольбой в оконницы стучали,Но «бог подаст» лишь получалиИ уходили натощак.[124]Тут бесприютных вдов немало,И девы-голубицы есть.Небось им юбки не вздувало,Они блюсти умели честь;И те, что, без родни оставшись,В домах сиротских воспитавшись,Попали в податной оклад;{74}И те, что лихвы не лупили,А людям помогать любили,—Кто чем богат был, тем и рад.[125]И хоть на свете справедливойНе больно много старшины —Увидишь и такое диво!Бывают всякие паны.Будь сотник ты или значковый,Будь войсковой иль бунчуковый, —Коль праведную жизнь ведешь(Хоть господам не сродно это),Сюда без всякого запретаТы после смерти попадешь».[126]«А почему ж, голубка сиза, —Эней спросил ягу опять, —Мне батьку своего, Анхиза,Не удалось нигде застать:Ни с грешными, ни у Плутона?» —«А для Анхиза нет закона:Где вздумается — там живи! —Карга сказала, хмуря брови. —Он родственник богам по кровиИ по Венериной любви».[127]Болтая, на гору взобрались,Присели отдохнуть слегка;Умаявшись, они старалисьНе проворонить старика,Посматривали то и дело:Искать уж им осточертело!Анхиз в ту пору был внизу,Похаживая по долине,Раздумывал о милом сыне,Готовился пустить слезу.[128]Но вдруг Энея ненарокомЗаметил он издалекаИ побежал вприскочку, боком —Обнять любезного сынка.Куда как не терпелось дедуНачать с Энейчиком беседу,Его услышать голосок.Порасспросить по-стариковскиИ в губы чмокнуть по-отцовски,Наедине побыть часок.[129]«Здорово, дитятко, сыночек! —Энею закричал Анхиз. —Не мог прийти без проволочек!Заставил ждать себя! Стыдись!Ступай скорей к родному бате!Мы всласть наговоримся в хате».Но, слюни распустив, сынокСтоял дубиной, обалдуем,И обменяться поцелуемОн с мертвецом никак не мог.
[130]Родитель разгадал причину,С чего сынок ему не рад.Обнять хотел он сиротину,Да получилось невпопад.Анхиз тогда изрек рацею,В которой предсказал Энею,Каким он будет хлопцам дедИ чем его, Энея, детиПрославятся на белом свете,Какой оставят в жизни след.[131]А в пекле — на-поди! — весельеСлучилось вроде вечерниц.Там собралась не для бездельяГурьба девчат и молодиц:Кто стал загадывать загадки,Кто — в ворона играть, колядкиДа песни свадебные петь;И паклю жгли, и ворожили,И по спине жгутами били;Всю ночь готовы были бдеть.[132]Тугие косы и косицыУкладывали там венком,И от «венгерки» половицыТряслись, ходили ходуном:Там «тесной бабой» забавлялись,В трубе о суженых справлялись,Шли полночью в безлюдный дом:Щетину девушки палилиИ олово на свечке лили,Подслушивали под окном.[133]К девчатам своего ЭнеяАнхиз привел и усадил;Как неуча и дуралея,Принять в беседу попросил:«Уж вы сыночку послужите,Свое уменье покажите,Покличьте лучших ворожейИ дайте нам ответ нелживый:Счастливый или несчастливый,Удатный, нет ли мой Эней?»
[134]Дивчина там была — воструха:Ловка, быстра, шустра, умна,Плутовка — так и лезет в ухо!Увертлива, как сатана,Насмешница и озорница,Гадать большая мастерица —И тем прославилась как раз;Брехню состряпать ей в привычку,Кому-нибудь приляпать кличкуИ угодить не в бровь, а в глаз.[135]Проныра, знахарка, шептуха,Не размышляя, к делу — шмыг,Застрекотала прямо в ухо:«Давай-ка загадаю вмиг!Не ошибусь и точка в точкуРодному твоему сыночкуПравдиво предскажу судьбу.Ей-богу, не совру Энею!Умом раскинуть я умею,Любую знаю ворожбу».[136]Вот ремеза гнездо дивчинаВложила в глиняный горшокИ сорванных на Константина{75}Ведьмовских трав сухой пучок.Подснежник, васильки, цикорий,Зоря, шалфей — в ее наборе,И ландыш, зверобой, чебрец.Всё это залила водою,Прозрачною, непочатою,Сказавши несколько словец.[137]На жар поставила, накрылаЩербатым черепком горшок.Энея рядом посадила,Чтоб раздувал он огонек.И вот уже кипит, клокочет,Шипит, пузырится, бормочет,Ворочается сверху вниз:Эней насупился, не дышит,Он голос человечий слышит,Насторожился и Анхиз.
[138]Раздули огонек нехудо,Горшок заклокотал сильней.Из раскаленного сосудаСтал голос явственней, слышней:«Энею горевать не надо.Анхиза и Венеры чадо,Он расплодит великий род.Сей род обширный, стойкий, смелыйВ чужие вторгнется пределыИ под себя их подомнет.[139]Чувствительные переменыПроизведет в своем краюИ, римские воздвигнув стены,Там заживет он, как в раю.До той поры не загорюет,Пока, склонясь, не поцелует{76}С ноги святейшей постола.Теперь довольно! Убирайся!С покойным батюшкой прощайся,Покуда голова цела».[140]Отцу не слишком улыбалосьТак скоро отпустить сынка, —Не думалось и не гадалось,Что встреча будет короткаИ доведется столь поспешноБежать Энею из кромешной.И, провожая свой приплод,Слезами старый обливался,С Энеем крепко обнимался,Кричал Анхиз, как в марте кот.[141]Сам-друг с ягой пришлось ЭнеюМахнуть оттуда напрямик.Он без конца ворочал шею,Но скрылся из виду старик.Из пекла вышли потихоньку,Пустились дальше полегоньку,Эней своих узрел опять:Троянцы дрыхнули вповалку.Он отшвырнул суму и палкуИ тоже завалился спать.
Часть четвертая
[1]Обедка три не поденькуешь{77}На муторне и засердчит.Тогда тоскою закишкуешьИ в буркоте заживорчит.Попробуй позубать жевами,Харчудок нажелуть пихами!Веселье сразу понутрит,Об лихо гряпом заземлюешь,Про свой забуд поголодуешь,К досаде бег и учертит.[2]Да что язычить зря болталом.Не басню кормом соловят.А ну закошелькуй бряцалом!Небось бренчата заденьжат.Коли давало спятакуешь —Узнащее свое грядуешь:Куда плавам теперь челнать,И что с тобою впередится,И как ловчей уминервиться,Чтоб угодиле Юнонать?»[3]Всю тарабарщину, до слова,Не я придумал, видит бог.Лишь мозг Сивиллы бестолковойТакую чушь состряпать мог.Карга недаром ахинеюПлела — пророчила Энею,Что с ним стрясется, где и как.Хотела, напустив туману,Ударить крепче по карману,Хоть был Эней совсем бедняк.[4]Что делать! Нужно догадатьсяИ как-то узел разрубить.Да с ведьмою не торговаться,Чтоб горьких слез потом не лить.Сынок Анхизов старой сукеСказал спасибо на науке,Грошей двенадцать в руку дал.Задрав исподницу, СивиллаВ мешочек медяки сложилаИ сгинула как черт слизал!
[5]Эней Троянец от хрычовкиИзбавился и к морю шасть.Он от Юноны ждал издевки,Боялся к сатане попасть.Все разом на челны метнулись,Баграми тотчас отпихнулись.По ветру славно было плыть.Кипела дружная работа,Махали веслами до пота.Челны летели во всю прыть.[6]Плывут — а ветры не на шуткуПустились выть, реветь, свистать.Энею задали закрутку,И некуда ему пристать.Челны швыряло, бултыхало,Торчмя и боком колыхало —Не удержаться на ногах!Трясло троянцев мелкой дрожью,И, положась на волю Божью,Они играли на зубах.
[7]Но постепенно вал кипучийСмирился, ветры улеглись.Вот месяц выглянул из тучи,И звезды кое-где зажглись.Троянский род приободрился,От сердца камень отвалился.Уж было думали тонуть!Все люди так: не остерегся,Разок на молоке ожегсяИ на воду привыкнешь дуть.[8]Пловцы остались невредимы.Они, распив магарычи,Свернулись, что твои налимы,И ну храпеть, как на печи.Никто не ожидал подвоха.Но вдруг паромщик их, пройдоха,Запричитал и бросил руль:«Как только доплывем до суши,Пропали, дескать, наши души!»И шлепнулся, что с воза куль.[9]«Заклятый остров перед нами.{78}Не миновать его никак!Уткнемся в берега челнамиИ мигом попадем впросак.Цирцея, злая чаровница,На этом острове царица.Она сердита на людей.Не ждите, братцы, снисхожденья:Кто угодит в ее владенья,Всех превратит она в зверей!
