Экс-начальник энского СМУ, по совместительству бандит и депутат Жучков, который, казалось, навеки уже канул в Лету, вдруг в думе очередного созыва снова оказывается депутатом. Депутатами, кстати, многие директоры заводов-пароходов являются параллельно с основной своей деятельностью. Депутатских кресел когда-то, говорят, было всего семь, а теперь целых двадцать.

И чего их всех в депутаты тянет?!
– удивляются некоторые. Денег в думе всем, кроме председателя и его зама, дают столько, что по сравнению с доходами директора предприятия это смех один. Планшеты халявные, что ли, так нужны? В интервью-то, конечно, все как один депутаты заявляют, что очень хотят людям помогать. А мы, как в том числе и продумская газета, эти интервью печатаем.

По семейным линиям тоже действует правило. Например, муж становится директором, и вскоре однофамилица его появляется на какой-нибудь руководящей должности. Или наоборот, от жены к мужу распространяется влияние. Она - депутат, он - новый директор стадиона, вместо того, опального, исчезнувшего. Ещё от родителей к детям. Скажем, была мама директором дома молодёжных организаций, потом стала директором центра соцобслуживания пенсионеров, а на её прежнее место дочка пришла. А со временем эта дочка карьерно выросла, стала начальником отдела по делам молодёжи.

Так вот и круговращаются руководители в природе. Но самые любопытные метаморфозы были в Энске с мэрами и главами. Мэра убрали - и саму должность, и того, кто её занимал. Сделали вместо него главу города и главу администрации. Первый - фигура номинальная. Номинально ещё и председатель думы, но в думе не появлялся, так что рулила там ио - та самая, для которой потом состряпали МУП. В реальности глава-председатель - директор известкового завода. Делом занимается, в думские игрушки ему играться некогда. В общем, городом правит глава администрации. Но это как-то некрасиво, незвучно. И вот сливают двух глав в один флакон, причём думско-известковый при этой операции окончательно испаряется в свои производственные сферы. А бывший глава администрации называется теперь главой города. То есть, здесь какое-то круговращение как бы и произошло, но как бы и не произошло. Чудеса, одним словом. Алхимия.

Кого сжигаем?

Есть такие праздники - традиционные. Ну, как бы праздники все традиционные, каждый год ведь. Но эти - особенные, "традиционные городские". То есть на главной энской площади в честь них происходят песни, пляски, шашлыки и иногда со сцены - поздравления первых лиц города. Да, у города есть первые лица, есть вторые, а есть те, кто толпятся возле сцены и смотрят на неё снизу вверх.

Праздники эти - прежде всего День молодёжи и День города, которых у Энска три. Сначала был в мае. Потом выяснилось, что историческая дата присвоения двум соседним посёлкам наименования города - в феврале. Попробовали праздновать в соответствии с историей, но - холодно, народу приходит мало. К майскому почему-то не вернулись - уж менять, так менять - сделали в сентябре День города. Новый год тоже из этой, площадной оперы, но он не считается, он - ночью. Недавняя традиция - религиозные праздники всей площадью отмечать, Рождество и Пасху. А есть ещё Масленица, одновременно и церковная, и языческая и, к тому же, небезопасная. Её даже раньше, чем Рождество, коллективно начали праздновать, в советские времена, только называли "Проводы зимы". Небезопасные элементы присутствовал уже тогда - столб и чучело. Столб - этот тот, на верхушке которого какой-нибудь приз, и за этим призом надо лезть. Говорят, что призом бывал живой поросёнок. Не знаю, правда это или нет, но если правда - "Гринпис" по устроителям таких праздников плачет. Нет, судьба поросёнка, конечно, так и так плачевна, но если его ещё и на верхушку столба водружали - это же он от страха раньше времени помереть можно, раньше, чем тебя зажарить решат. Но врать не буду - сам поросёнка не помню, помню, пара каких-то болотных сапог болталась на верхушке столба. Так или иначе, отменили столб не из-за нарушения прав животных, а из-за того, что очередной добыватель приза с него грохнулся. Понятно, в трезвом-то виде взрослому человеку такими вещами заниматься неудобно - в итоге с координацией проблемы, а страховки никакой. Ну и всё, прикрыли народную забаву во избежание народного же травматизма.

Или вот ещё сжигание чучела. Пожарники эту процедуру то запретят, то разрешат. Во времена запрета каких только чудес с чучелом не происходит: на воздушных шарах, например, в небо отпускают его. А если дано разрешение - пожарники бдят: погорит немного соломенная баба, на вершине большой снежной кучи установленная, и они её заливают из огнетушителя. Такое вот быстренькое аутодафе. Кто за изготовление чучела отвечает - не знаю. Отдел культуры, наверное. И халтурят: голова у приговорённой к сожжению почему-то формой похожа на ведро, глаза-нос-рот иногда намалюют, а иногда и нет.

В соседних с Энском сёлах пожарники не такие внимательные - за всеми ведь недобдишься. Поэтому из года в год не рекомендуют заниматься сжиганиями. Но сельчане Масленицу обязательно с народными традициями праздновать хотят. "Потихонечку сжигаем, по-быстрому", - призналась мне в доверительной беседе художественный руководитель сельского дэка.

Но не из-за этих сжигательств чучело в прошлом году стало камнем преткновения. А из-за того, что, оказывается, чьё оно - никто не знает. В смысле, кого изображает - Масленицу или Зиму? Вроде, устоявшееся такое выражение: "сожгли чучело Масленицы". А с другой стороны - Масленица ожидаемую весну символизирует, зачем её сжигать? Или не символизирует? Или всё-таки чучело Зимы? А пёс его знает.

Редактор по кабинетам ходит недовольная: вы что, выяснить не можете, кого сжигают - Зиму или Масленицу? А мы и правда не можем. В Интернете на этот счёт единого мнения нет, то так написано, то эдак. Кому звонить по такому вопросу? Не в отдел культуры же? Уж не помню, как с этим чучелом выкрутились. Помню только, из партии позвонили, попросили написать, что она, партия, спонсировала раздачу блинов. А потом, уже после статьи, позвонил кто-то из чиновников, и сказал, что, мол, нет, это не партия блины спонсировала. А сколько их впереди ещё, Маслениц...

Провожали с песнями

Дождище. Ранища. Ну, не такая уж ранища, конечно, не шесть утра, но рабочий день у меня с половины девятого, а проводы призывников в военкомате - в восемь. Такая вот незадача. Да ещё дождь. Когда я из дома выходил, не было его. А на полпути пошёл, зараза. До военкомата, вообще-то, не далеко, считанные минуты пешком. Но вымокнуть всё равно успел.

На военкоматском крыльце, под навесом, толпится народ. Ждут. Чего ждут-то, уже ведь восемь. Но в энском военкомате вечно всё как-то с опозданиями, неорганизованно. Нечётко - прям как не военная организация. То интервью назначат и забудут, то на какое-нибудь непонятное мероприятие вроде визита трёх военных моряков газету позовут. И сами не понимают, зачем позвали. И газета тоже не понимает, а моряки - подавно. Ну, сидят они вместе с военкомом за столом, общаются за жизнь, видно, что до этого уже где-то в ресторане или кафе пообщались. И вот про это надо писать статью.