Шрифт:
Боец с извивающимся мешком видит подаваемые знаки, поворачивает к лодочнику, бежит.
На третьем шаге ему в спину ударяет стрела, и он падает.
Юнъян опускает лук, на лице досада.
Мешок откатывается, дергаясь.
Камера поворачивается, и мы видим когурёский отряд - тех десятерых, которых послал генерал Ои.
Тару выпутывается из мешка, привстает, видит драку, благоразумно приседает и затаивается в бурьяне.
Люди в черном, как лягушки, поспешно ссыпаются в воду. Некоторые всплывают со стрелами в спинах. Двое вцепились в борт лодки, лодочник торопится отойти от берега. Еще одна стрела - и он падает за борт.
Река, вид сверху. Несколько черных голов плывут через реку, их сносит течением. И по течению - несколько трупов и пустая лодка.
Сосоно пытается встать и снова падает. Подбегают охранники и командир пришедшего на подмогу отряда.
– Госпожа, как вы?
– Государыня, вы ранены?
Сосоно, хрипло:
– Тару. Где Тару?
Люди расступаются, и она видит Тару. У него подбит глаз и ссадина на щеке, и волосы растрепаны, но он несомненно жив.
Сосоно:
– Слава Небесам.
Закрывает глаза и падает без чувств.
Стоянка каравана, шатер. Из шатра выходят командир когурёского отряда и начальник стражи Юнхан.
Когурёсец:
– И все же лучше было бы отвезти государыню обратно в Куннэ. Тепло, покой, лекари...
Юнхан:
– Ты же слышал. Теперь она торопится домой.
Когурёсец:
– Ну, что же делать. До границы мы вас проводим, а дальше всё в воле Небес.
Юнхан, кланяясь:
– Спасибо, и передай нашу благодарность генералу.
В шатре. Сосоно лежит в постели, глаза закрыты, вид бледный. Тару сидит рядом, промокает тряпочкой пот с ее лба. На почтительном расстоянии в два шага стоит Чжан, сложив руки на животе. Вздыхает.
Ресницы Сосоно вздрагивают, веки поднимаются.
– Тару.
– Да, бабушка?
Сосоно:
– Завтра выдвигаемся.
Тару:
– Но бабушка, ваша рана...
Сосоно:
– Царапина. Завтра я встану.
И снова закрывает глаза.
Чжан качает головой.
Тару сидит возле бабушкиной постели, вид задумчивый. Вспоминает. "К черту старуху, хватайте мальчишку!" - и мешок на голову.
– Им был нужен именно я. Живым. И они пришли с лоланского берега.
Замолкает, думает.
– Чжан!
– Да, молодой господин?
– Зачем лоланцам мог понадобиться я?
Чжан:
– Вероятно, они знали, что могут выручить за вас большие деньги.
Тару:
– Лоланский отряд, в маскировочных нарядах, сидели в засаде... Может быть, они просто знали, кто я такой? Смотри, если моему отцу предложить спасти меня, что он будет готов сделать ради этого?
Чжан:
– Думаю, что угодно, молодой господин.
Тару:
– Хорошо, что я им не попался. Моя страна не пострадает.
Замолкают. Тару вытирает лоб Сосоно, откладывает тряпицу.
– Чжан!
– Да, молодой господин?
– А откуда они могли узнать, кто я такой?
Чжан:
– Ну, может быть, кто-то из каравана назвал вас царевичем...
Тару:
– Не было такого. Все перестали называть меня так еще в Емек. Привыкли.
Чжан:
– Но недавно в Куннэ, во дворце... Мы искали вас, и Юнхан сказал госпоже, что не может найти царевича.
Тару:
– Ага. Значит, кто-то из дворца проболтался. И пока мы ездили в Чольбон, про меня успели узнать в Лолане.
Замолкает снова. Думает.
– Чжан!
– Да, молодой господин.
– Бабушка права. Нам нужно как можно скорее убираться отсюда, причем не в сторону Куннэ, а в сторону дома. Чем дальше мы будем от Лолана, тем лучше. Пару дней они будут сидеть тихо, а потом могут снова захотеть поймать меня и продать отцу. Что же они так хотят за меня купить?
Чжан:
– Земли?
Тару:
– Может быть...
– Еще немного помолчав: - Чжан, позови ко мне Юнхана. Хотя... оставайся с бабушкой. Юнхана я сам найду.
Снаружи ранний вечер. Юнхан проверяет посты. Работники возятся у костра, там готовится ужин.
Тару идет через лагерь, оглядывается, видит Юнхана. Подходит.
– Юнхан.
– Да, молодой господин?
Тару:
– Бабушка хочет непременно завтра ехать.
Юнхан:
– Напрасно, ей бы отлежаться хотя бы пару дней...