– Работаем?
– спрашивает, шевеля скулами и челюстью, щупая осторожно рукой.

– Работаем.

Не спросил - за что? Не обиделся. Знает - за дело. Подставил меня. Использовал меня, как ширму, как приманку, будучи уверенным, что убьют меня, найдут рацию. И его группу искать - не будут. Потому и не сообщил, что должен выйти боец Шурочки. Без документов и знаков различия. Уверен был, что выжить и выйти - невозможно. А получив запрос - охренел. Конечно, подтвердил, что боец Кенобев был в составе группы и "выходил" самостоятельно. Потому и отпустили меня. Когда выяснилось, что я - это я.

– Ты - один?
– спросил его.

– Один, - кивает Киркин, - у меня - сутки отдыха. В твоём распоряжении. И будем - в расчёте.

– Идёт. У нас тут задачка - из невыполнимых. Надо охватную группу провести. Мне как раз сталкера - не хватает.

– Сталкер? Ходок?
– удивился Киркин.

А тут удивился я.

– Я из Одессы, здрасте, - усмехнулся он с характерным "одесским" выговором, - а там у нас греков - полно.

– Я маршруты наметил для прохода, но нужны проводники опытные в скрытном хождении через линию фронта.

– Тогда я - то, что нужно. Рассказывай, что задумал?

– Задумал на ёлку влезть, персик съесть и косточкой - не подавиться. Взять этот долбанный стратегический объект к вящей славе Императора.

– Какого Императора?
– удивился разведчик.

– Межгалактического. Так, присказка такая.

– А-а! Не говори так. Или тебе понравилось гостеприимство особистов?

– Не понравилось. Бывает. Рассказывай, как у вас всё прошло?

– Плохо. Майора целого, вкусного такого, под шумок уволокли, но не довели.

– Бывает, - кивнул я.

– Бывает, - кивнул он, - когда выступаем?

– В 3 ночи.

– До полудни - я с вами. Если выживу - должен буду явиться в расположение.

– Сплюнь! У нас - никто не погибнет. Мы - уже давно умерли. Убить нас - невозможно.

– Ты знаешь, Кенобев, что ты совсем ёжнутый?
– спрашивает меня на полном серьёзе.

– Знаю. Страшно?

– При пожаре в сумасшедшем доме надо идти за самым ёжнутым из психов - он и выведет.

– Мудро. Подбери себе группу голов десять-пятнадцать из этого стада. Проинструктируй и отдыхай. Вы с Маугли выступаете в 2.00. Я веду остальных в 3.00. Идём тихо, без музыки. Оркестр будет, когда возьмём 1 этаж.

– Кто ротой командует, ты или Катях?
– улыбается Киркин.

– Какая разница? Тьфу, на тебя, сглазишь ещё! Только этого ярма мне и не хватало! Еле от взвода отбрехался. Бывай! Раз уж помянул чёрта, пойду, доложусь. А то - икать заикаюсь. Рвотный - всё видит. Думает теперь - зачем разведка пожаловала? Да с пустыми руками?

Посмеялись. Иду к ротному. Докладываю ему расклад и свои задумки с размышлизмами. Смотрит с прищуром на нашу "тактическую" карту на куске обоев.

– В Бога веришь, Обиван Джедаевич?

– Ну, допустим...
– отвечаю осторожно. Только что получил отповедь за излишки диагонали языка.

– Помолись, тогда, за нас всех. Чтобы вышло. Чую - последний это мой бой. Или убьют, или - в егеря возьмут.

– А ты прямо сейчас скажи себе, всё, рвотный - карачун тебе. И освободишься от страха.

– Ты ещё поучи отца ибаста. С первого боя так и делаю. Иди уже, задрал! Стой, куда? К "мазуте" сходи. Научи их уму-разуму.

– С чего ты взял, что я умею?

– Думаешь слишком громко.

Во, блин! Заговариваюсь уже. Это я про "танкование" не молча размышлял, а бормотал себе под нос. Но, ротный - всё видит и всё слышит. Совсем я старый стал. Мой дед тоже всё бормотал себе под нос. Тоже - фронтовик. Оба деда - воевали. И один из них имеет медаль за Сталинград. И два осколка в теле. Где-то тут воюет, наверное. Хотя, тут - всё иначе. В этом мире история пошла по новой колее. Гля! Опять бормочу! Палюсь! Палюсь!

– Здорово, мазута! Как жить-воевать будем?

– А тебе - чего? Больше всех надо?

– Ротный так и сказал. Тебе, говорит, Дед, больше всех надо, чтобы эти штопанные тракторы не сгорели. И это - так. Слушай, сюда, "мазута". Ты нос не вороти! Я с прошлого лета с передка не вылажу. Успел подсмотреть. Закрепи за собой человек 5-6 пехоты, из своих. Чтобы ногами вас сопровождали. И смотрели по сторонам. Ты из своёй кастрюли - ничего не увидишь. Вперёд - не лезь. Ты - не танк. Забудь. Не вздумай свою броню на прочность проверять. Ты - повозка для пушки. И чаще позицию меняй.

– Я думал, правда, что нового скажешь. Смотри!