– Чё застыл? Докладывай!
– а это уже мне.

Раскрыт кусок шпалер, чтобы не скатывался, придавлен гильзами от ПТР. На оборотной, светлой стороне этого куска обоев химическим карандашом засхематизированы окрестности пятиэтажки. Докладываю, тут же и дорисовываю. Ротный всё больше мрачнеет. Там пехоты немцев - до 50 голов. И ещё немцы в окрестных окопах - при 4-5 пулемётах, 2-3 миномёта, и 2 противотанковые пушки. И всё - с расчётами. Умножай на два. Огневые - под охраной - я не рискнул даже приближаться. Хотел прицелы срезать или замки, но вовремя учуял дух немчуры. В секретах сидят. Так что дом - нам не взять. Тридцать штрафников и сотня немцев. Все окрестности - пристреляны. А ещё у них там - снайпер обитает. Ползает по остаткам перекрытий крыши и 5-го этажа.

Ротный "крутит" трубку, сам. Связиста нашего - убили, когда устранял порыв линии. Тот самый снайпер и убил. Ротный докладывает, слушает, что ему говорит начштадив, мрачнеет, хочет ударить трубкой связиста, как это модно у наших командиров, но - нет связиста. Бросает трубку на землю.

– Задачу никто не отменяет!
– говорит ротный, когда успокаивается, более-менее, - обещает нас усилить. Не пополнить, а усилить. Людей, говорит, нет. Там Манштейна некому встречать, говорит. Пришлёт танковый батальон. Знаю я эти "батальоны"! Как у нас - рота! Трёх дюжин - нет. Рота! "Батальон". Не удивлюсь - если пешком придут. И толку от "мазуты" в пешем строю? Сложатся - сразу! Кенобев! Куда? Стоять!

Всё-то он видит! Не удалось свалить по-тихому. Сейчас, значит, запрягать будет.

– Сможешь ночью нас вывести к дому?

– Всех?

– Нет, блин, только комсомольцев! Ясен пень, всех!

– Так и поползём, как муравьи, цепочкой?

– Ты чё мне тут умничаешь? Вопросы задаёт! Ты мне ещё поговори! Задача тебе поставлена - исполняй! Через час - доложишь план. Что не ясно?

– Ничего не ясно!

– Кру-гом!

Так я и сам уже хотел. Есть, что-то, мне захотелось. Кушать. И до вонючего "укрытия" надо бы. Требования бренного тела как всегда приземляют, жёстко довольно, буйный полёт духа и мысли. Будем посмотреть, а также - покусать и потужиться. Эти вещи - взаимосвязаны. Человек, как шланг - открытая система. С этого края впихиваешь, с другого - вываливается.

***

С обеда стали подкрепления, группами по 3-7 человек, подходить, а точнее - приползать. Писари, картографы, связисты, кладовщики-учётчики-грузчики службы тыла, ездовые безкобылые и шофера безлошадные. Сапожник, брадобрей, портной, кто ты будешь такой? Рука-лицо. Ротный так и сделал. И меня обматерил за хамскую усмешку. И правильно - комдив тут последние сусеки выметает, а он - любиться! Наглая штрафная морда! Комдив - дивизию раздел-разул. Оставил штаб без квалифицированного персонала - плакать надо, а не лыбиться. Сколько же дармоедов по штабам отирается! Форма у всех - как на парад. Морды - натощак и не обгадишь. Ползать - не умеют. Машут задницами, как флагами. На убой.

Вот уж, ирония судьбы - из тёплого, пригретого места - в штрафники. Без суда и следствия.

Как тут не ржать?

Ну и совсем для выноса мозга - "танковый батальон". А если совсем оборжаться - то это - рембат. Аж, при двух танках. Хоть и оба - Т-34. СТЗ. У них - башня оригинальная. И остальное - по мелочи. У нас, в СССР, хоть и стандарт, ГОСТ, но танки Т-34 разных заводов - разные. Запчасти от одного Т-34 - к другому не всегда подходят. Барабан от одного ППШ в другой - не втыкается.

Танков - два. Танкистов - ноль. Ездить и стрелять умеют - уже танкисты. Какая тактика применения танка? О чём ты. Это же - танк! Что там изгаляться? Правила танкования бронёй, манёвр огнём - можно не спрашивать. С Катуковым по этому вопросу пообщаюсь, если доживём с ним до встречи. Танки - собранные из того, что было. Латаные - перелатаные. У одного - не заваренная пятисантиметровая пробоина в башне. Как раз - где заряжающий. Дополнительная ему вентиляция и обзор.

Рембатовцев - много. Человек 50. При почти десятке пулемётов ДТ. Вот это - уже сила! Пулемётная рота. Их больше, чем нас. Нас надо было к ним "придавать", а не наоборот. Но, рвотный ротный - один такой. И начштаба это знает. В лицо ротному не говорит только, чтоб не зазнался.

На танках привезли и гранаты. Много. Каждому бойцу по десятку гранат можно раздать. Правильно. Бой в городе - гранатный бой. Граната - шаг. Ещё граната - ещё шаг. В нужник захотел - гранату брось. Сходил - ещё брось. Ну, согласен, утрирую.

Ветераны роты во главе с самим ротным проводят "вводный инструктаж". Учат этих "специалистов" тактике пехотного боя. Я - отлыниваю. Типа - думаю. Вдруг - бой, а я - уставший.

– Миша, ты сможешь людей провести?
– спрашиваю Маугли.

Он - кивает. Он не говорит, но писать - не разучился. Зовут его - Миша. Даже не так - Мышонок. Так его называл отец. Фамилию свою Мышонок - не помнит. И имена родителей - не помнит. Бывает. Для самосохранения его разум блокирует часть самого себя. Тяжело - потерять родителей. Потерять вдруг - ещё тяжелее. Когда тебе 9, не 10 лет, родители зверски убиты, кругом - война, город горит и взрывается, парень своими руками собирает родителей по кускам - не то, что онемеешь, чёкнешься. Будешь ходить, подпрыгивая, как майданутый, столбам улыбаться и какашки есть.

Но, парень - справился. С потерями, но - всё же. Он - боец. И ещё какой! Он и поведёт одну из групп. Мне бы ещё одного "сталкера"!

Ба, какие люди! Идёт, улыбается, как ни в чём не бывало. Киркин. Улыбаюсь радушно ему, а как подходит близко и протягивает руку - бью в лицо. Сильно, но аккуратно. В скулу. Чтобы фонарь - во всё лицо, но ничего не сломать. И не убить. Научен уже поварёнком. Хватит.

Падает на пятую точку. Сидит в нокауте, головой водит. Юшку сплёвывает. Молчит. Подаю ему руку. Принимает, поднимается, жмёт руку.