Но все это было еще впереди, а пока наступил день, когда я сползла с кровати, набросила на плечи накидку из коричневых шкурок зверька, наверняка вымершего задолго до моего рождения, и вышла на палубу. Буду называть эти открытые площадки палубами, раз уж Высокий дом в каком-то смысле корабль. Их тут девять, самая широкая - на восьмом уровне, где, как объяснила Теи, живут она, Бьоле и кто-то еще. Верхний, девятый уровень - покои великого Анту. Никому не разрешено подниматься туда без предупреждения.

Не знаю, из чего построено это чудо инопланетной мысли и какая энергия вот уже пятьдесят тысяч лет позволяет ему жить. Высокий дом с самого начала не пришелся мне по душе. Приятно ли карлику оказаться в жилище великана? Все очень большое, громоздкое, любое бытовое действие становится испытанием, и постоянно опасаешься, что кто-нибудь между делом придавит тебя как букашку. Не нравится мне и любовь нанья к цветным металлам. Все, что можно, у них сделано из золота, серебра или меди: посуда, сантехника, даже их супернавороченные гаджеты. Мебель и стены тоже позолочены или инкрустированы золотом. В общем, все блестит и сверкает, и все очень тяжелое и неудобное для маленькой Ксеньи.

Но ходить босиком по полу Высокого дома приятно. Он теплый и мягкий, как линолеум. Двери открываются бесшумно - первые дни меня это смущало, ведь в голове накрепко засела созданная фантастическими фильмами убежденность, что технологии будущего немыслимы без звуковых эффектов. Я подсознательно ожидала, чтобы двери будут отодвигаться передо мною с шипением, при включении света раздастся звон, а бортовой компьютер заговорит женским голосом. Ничего этого нет, и никакого бортового компьютера не видно. Здесь очень тихо, спокойно. При этом нанья не бывает скучно. Судя по рассказам Теи, они постоянно чем-то заняты, две трети года бодрствуют, а потом на несколько месяцев ложатся спать.

Я вышла на палубу, приблизилась к парапету. Было раннее утро, солнце только показалось из-за моря, прочертило в нем короткую красную линию. Я положила руки на перила, осторожно заглянула вниз. На земле была еще ночь, и была эта земля очень-очень далеко. Как на карте, лежало подо мной юго-восточное побережье Индостана, дугой уходящее за горизонт. Светились узкие полоски пляжей между серым океаном и черными многоугольниками лесов. Извивистые реки прятались в ночи, и выдавали их лишь светлые пятна песчаных отмелей. Под кораблем плыло серебристое облако, на несколько минут закрыло землю дымкой. На какой же мы высоте? Километров семь-восемь, наверно, из иллюминатора самолета я видела точно такую же картину. То-то опять не хватает воздуха! Хозяева совсем обо мне не думают! Что было толку адаптировать меня к небольшой высоте, если при очередном подъеме низкое атмосферное давление меня прикончит?

Я побежала к двери. С каждым шагом дышать становилось все труднее. Корабль будто бы постепенно сбрасывал с себя защитную оболочку, позволяя проникать на палубу ледяному разреженному воздуху многокилометровой высоты, которого человеку долго не выдержать. Задыхаясь, дрожа в потоке жестокого ветра, я преодолела большую часть пространства, отделяющего парапет от закрытых помещений, как вдруг тусклый оранжево-розовый блеск привлек мое внимание. Справа, у сияющей в лучах рассвета желтой стены стояло несколько каменных саркофагов, украшенных узорами из золотых пластин. Никогда не видела, как рассвет играет на золоте, - это было настолько красиво, что я сбилась с курса и подошла к ближайшему саркофагу, приподнялась на цыпочки, положила руки на холодный борт, а подбородок на руки и заглянула внутрь. В темном отполированном камне лежал великан. Лежал уверенно, как фараон, вытянув руки вдоль могучего тела. Крупный нос с царственным высокомерием смотрел в небо. Шевелились глаза под синими веками, мощная грудь едва заметно поднималась и опускалась. Великан спал, с наслаждением вдыхая пустой воздух. Кислородное голодание ему явно не грозило.

В несколько отчаянных прыжков я добралась до двери и влетела внутрь. Легкие сжались в комок, волосы на всем теле встали дыбом. Согнувшись пополам, я захлебывалась густым теплым воздухом и цеплялась за стену. Откуда-то выбежала Теи, налетела как наседка, запутав меня в подоле платья. Присела на корточки, схватила за плечи.

– Ксенья! Ты ушла не спросив! Тебе нельзя наружу, там спит Льесте!

Я прохрипела:

– Знаю уже, видела!

Ее глаза обшарили мое лицо и не нашли опасности для здоровья.

– Долго ты там пробыла?

– Минут семь.

– Именно сейчас, когда Высокий дом поднялся и упало давление!

– Не переживай так, со мной все в порядке. И я не разбудила его.

Она фыркнула.

– Конечно, нет. Нелегко разбудить заснувшего нанья.

Когда мы шли в ее комнаты, я спросила:

– А почему на палубе давление ниже, чем в помещениях?

– На палубе сейчас идеальное давление для сна. Оно было идеальным и для бодрствования наших родителей. Но Великий Анту считает, что нам полезнее жить в естественных условиях этой планеты.

В языке нанья как минимум пять слов, обозначающих сон, и сейчас Теи употребила то из них, что не имеет прямого отношения к состоянию, которое называем сном мы. Оно означает "истинная жизнь" или "с той стороны от черты реальности"... Ну, очень мало у них понятий, которые можно перевести одним словом!

– На вашей планете другое давление? Тогда понятно, почему вы такие крупные. А ваша планета больше Земли или меньше?

– Давай договоримся так, - сказала Теи, садясь в деревянное кресло, - шесть дней я спрашиваю тебя, шесть дней ты меня. Сегодня мой день.