– Ты звала?
– светским тоном осведомился Александр.
– Я очень занят, так что если можно, побыстрее. В чем проблема?

Лера в сердцах дунула на молнию, и она, зашипев, погасла. К сожалению, унять сердцебиение оказалось не так просто. Занимаясь дыхательными упражнениями, попутно Лера размышляла, а за коим демоном она вообще его звала. Сидела себе в спальне, и сидела. Тихо-мирно. Никого не трогала, и её никто не трогал. Но нет, надо было всё испортить.

– Ммм... я, в общем-то, уточнить хотела.

– Что именно?
– В голосе Александра звучало какое-то странное нетерпение - словно бы он был ребенком, которому страсть как охота развернуть подарок.
– Разве мы не все выяснили?

Лера глубоко вздохнула и бухнула:

– Мне нужны подробности. Что, где и как произойдет. Я имею право знать. В конце концов, вы же хотите, чтобы всё прошло гладко?

Судя по лицу Александра, намёк ему не понравился, но спорить он не стал. Он прошелся по комнате, заложив руки за спину, как лектор перед аудиторией.

– Буду краток. Тебе придется меня убить.

***

"Она знает...
– безнадежно подумал Матвей, умывая лицо теплой водой.
– Она обо всем догадалась, и теперь меня посадят в тюрьму... боги, за что мне все это? Что скажет мама? А соседи? А коллеги по работе? Ну почему я такой непутевый? Ну и позор!"

Его почему-то не слишком волновало, что он совершил убийство - первый ужас схлынул, вышел вместе с болезненной рвотой, и теперь Матвей буквально сходил с ума при мысли о том, что будет выставлен на посмешище.

Покончив с умыванием, он принялся скоблить руки. Как назло, мыла не было, и пришлось воспользоваться щеткой непонятного назначения, лежавшей под раковиной. Матвей тер руки так усердно, что поранил себя до крови, но остановился лишь тогда, когда вода, стекавшая в раковину, приобрела ровный алый цвет.

"Я серьезно болен... Я смертельно болен... мама, помоги мне! Мама, ты мне сейчас так нужна! Как поступить? Как быть?"

В тот момент Матвея не занимали мысли о том, как именно он совершил убийство. Почему душа воспарила над телом. Чем это все обернется в будущем. Было ли это связано с темнотой в голове и странными, будто "чужими" мыслями. С непонятными письмами, содержание которых он не помнил, с ПДИЖ.

Нет, это было не важно. Важно было другое - скрыть преступление. Не дать очередного повода для насмешливых обсуждений его персоны, пересудов и жадно-любопытных взглядов. Матвея начинала бить крупная дрожь, стоило ему представить, что произойдет, если все узнают. Засмеют или покачают головами осуждающе, скажут: "Мы всегда знали. Червоточина в нем чувствовалась сразу. Гнилой волшебник".

Чтобы выяснить точно, как обстоят дела, надо было выйти из туалета, найти в себе смелость посмотреть в глаза Елене Ивановне. При мысли об этом у Матвея подкашивались колени и тряслись руки, как у запойного алкоголика наутро после обильных возлияний.

Он понукал себя, мол, соберись и иди, ты же мужик! Мама всегда так говорит! Бесполезно. Ноги словно примерзли к полу, а в голове шумело от напряжения. Замотав кровоточащие руки в полотенце, Матвей прислонился горячим лбом к стене.

– Не могу, не могу, - простонал он, с чувством стукнувшись о стену головой.
– Конченый я волшебник... я ничтожество... боги... мама! Мама! Ну почему я такой?

Полностью утонув в жалости к себе, Матвей опустился на колени, бессильно уронив руки, и...

И тут в дверь туалета осторожно постучали. Елена Ивановна спросила участливо:

– Матвей Корнеевич, вы как? Может, скорую вызвать? Как вы себя чувствуете?

Чертовы сострадательные женщины, - в сердцах подумал Матвей, смаргивая злые слезы. Он не сразу понял, какое значение этот вопрос имеет в его системе координат.
– К стенке бы вас всех! Ну... почти всех...
– поправился он, вспомнив про коллегу по работе, Елену Александровну.

И спустя, вероятно, полминуты он вскочил на ноги и бросился открывать. Полотенца на руках мешались, и Матвей отбросил их в сторону.

– Все нормально, - прошамкал он в лицо директрисе.
– Все отлично. Отравился. Крутит с утра. Можно я домой?

– Ну, разумеется, - отшатнулась Елена Ивановна, несколько ошарашенная его напором.
– Разумеется, можно. Если Марфу Васильевну увидите по дороге, скажите, чтобы за расчетом в бухгалтерию поднялась, хорошо?

После этой фразы Матвей почему-то окончательно уверился, что у него теперь точно будет все хорошо, и, юркнув мимо директрисы, устремился на свое рабочее место - собираться.