Но сейчас я предпочел бы лучше умереть, чем вспомнить все, что забыл. Ни под каким предлогом не хотел возвращаться к уничтоженной жизни, и снова встречаться с ней лицом к лицу. Я бы просто хотел закрыть глаза, и не открывать, пока все не закончится.

Вышел я из дома задолго до назначенного часа. Выбрал самый долгий маршрут, надеясь, что дорога отвлечет от ненужных мыслей. От конечной остановки до пропускного пункта лаборатории я прошел еще как минимум полчаса.

Не думал, что снова придется сюда возвращаться.

Прежде, чем попасть в лабораторию, я прошел тот же путь, что и в первый раз. Встретила меня та же помощница профессора Аманда. Со дня моей операции в ней ничего не изменилось. Она больше напоминала робота, выполняющего заданную программу. Слишком безжизненными были ее глаза для живого здорового человека.

Я снова шел за ней по длинному коридору в полной тишине, которую нарушал лишь звук прикосновения ее каблуков с намытым до блеска кафелем.

– У вас как всегда здесь тихо, - обратился я к ней, но она даже не обернулась.

Я еще не встречал более странного человека. Хотя я мог сейчас этого уже не помнить, но все же.

Эта таинственность все больше зарождала во мне желание продолжать разговор и узнать подробности об Аманде, и о лаборатории.

– А Вы давно здесь работаете?
– не отступал я.

– Может быть...- не оборачиваясь, ответила она.
– Полгода.

Ее голос, как и лицо не выражал никаких эмоций. Безжизненный взгляд. Безжизненный голос. Безжизненно худое, бледное тело. Она больше была похожа на узницу, чем на преданного работника.

Заговорить с ней снова мне больше не представилось возможности. Нам навстречу вышел профессор Стоун, подходя к своему кабинету.

– Мистер, Коллинз, приветствую Вас! Хотел сказать, что рад видеть, но не скажу. Глубоко разочарован встретить Вас снова. Если Вы, конечно, не пришли поблагодарить меня за успешную операцию.

Профессор пожал мне руку и, приоткрыв дверь в кабинет, жестом показал, что можно войти. Сделав шаг, я обернулся, чтобы проститься с Амандой, но ее уже не было. Я не слышал, как она ушла, не слышал ее каблуков. Не босиком же она пошла.

На секунду я представил, как серьезная Аманда снимает туфли и, держа их в руках, на цыпочках уходит незамеченной. Усмехнувшись про себя, тут же быстро сосредоточился, ведь я еще ни слова не сказал профессору.

– Да, профессор Стоун, все прошло как нельзя лучше. Ваша операция - одно из чудес света.

– Я очень рад это слышать. Прошу Вас, присаживайтесь, - он указал мне на мягкий кожаный стул. Сам же занял место за столом напротив меня. Только тогда я обратил внимание, что он был абсолютно пуст. Вообще. Ни единой пылинки, не говоря уже о каких-то документах или обычном ежедневнике.

– Тогда что Вас снова привело к нам?
– быстрым движением он снял очки и, положив их перед собой, сосредоточенно посмотрел на меня.

– Да в общем-то ничего особенного. Просто... как бы это сказать..., - я никак не мог сформулировать мысль, хотя готовил исповедальную речь всю дорогу. А сейчас, в самый ответственный момент, все слова и предложения выскочили из головы. Как школьник, забывший выученный урок, я пытался вспомнить, что вообще хотел рассказать. От волнения у меня вспотели ладони, и я подумал, что зря вообще сюда пришел. Из-за какой-то ерунды, из-за какого-то нелепого сна отвлекаю профессора от важных дел. Или что еще хуже от очередной операции, которая, возможно, спасет чье-то будущее, а может, и жизнь.

– Не стесняйтесь, Дэниел, говорите, что Вас беспокоит, - продолжал он, вглядываясь в мое лицо, будто изучая каждое движение.

Выдохнув, я сделал небольшую паузу, и на одном дыхании рассказал в подробностях все, что со мной произошло за последнее время.

– У всех бывают странные сны, а порой и страшные, - сказал профессор, выслушав меня.
– Не стоит на них обращать внимания. Тем более поддаваться им и совершать немыслимые поступки. Нужно понимать, что сон - это всего лишь обратная сторона реальности, наше воображение, сила которого проявляется так явно ночью, когда наш разум уязвим. Поэтому не стоит из-за всего этого переживать.

Я внимательно слушал, соглашаясь с каждым словом. Но эти слова почему-то не успокаивали.

Я рассказал о почти постоянной, иногда нестерпимой боли в голове, возникающей так внезапно, что порой теряю равновесие. На секунду профессор Стоун нахмурился, но тут же, будто одернув себя, снова принял серьезный вид. В итоге выписал таблетки, пообещав, что они помогут.

– Поправляйтесь, мистер Коллинз! И дайте мне знать, если вдруг снова возникнут проблемы. Но, надеюсь, все будет в порядке.