XVI ГЛАВА

Я буквально ввалился в квартиру и, почувствовав, как к горлу резко подкатила тошнота, бросился в ванную.

Включив холодную воду, я стал, как сумасшедший плескать ею себе в лицо, пытаясь его остудить. Но каждый раз казалось, что кто-то включает кран с горячей водой, окатывая меня кипятком.

В приступе злости и паники я начал бродить по квартире в поисках таблеток.

И так, слоняясь из комнаты в комнату, я на что-то наступил и, опустив глаза, в мутной пелене разглядел заветную упаковку, перед которой упал на колени, как перед алтарем.

На этот раз дозу увеличил еще больше. Я знал, что эту боль заблокирует и всего лишь одна таблетка, стоит только подождать. Но ждать я не хотел.

Отвратительное чувство тошноты продолжало нарастать, будто бы соревнуясь с головной болью, кто кого опередит, прикончив меня.

Я снова бросился в ванную, сбивая все на своем пути. Словно где-то вдалеке, я слышал, как за спиной что-то падает и разбивается. Но мне было совершенно наплевать, даже, если бы это была ваза из самого дорого хрусталя.

Склонившись над раковиной и, обхватив ее с двух сторон, я начал раскачиваться назад и вперед, чтобы ощущать себя живым в пространстве.

Приподняв голову, замер перед зеркалом, пытаясь разглядеть отражение. Но вместо своего лица я видел лишь смазанный силуэт.

Я закрыл глаза, изо всех сил сжимая веки, и открыл их, лишь почувствовав режущую боль. Снова посмотрев в зеркало, сильнее вцепился в края раковины, чтобы не упасть, испугавшись отражения. Передо мной было лицо Эмили.

Она опять вздумала издеваться!

Я быстро закрыл глаза и опять открыл - снова расплывающееся в зеркале мое искаженное болью лицо. Пристально в него вглядываясь, я старался не моргать. Но будто назло оно медленно стало исчезать, уступая место Эмили.

Мгновенно вспыхнувшая ярость, заставляла меня кричать, но я мог лишь беззвучно открывать рот, в то время, как Эмили вытирала слезы и снова протягивала ко мне руки.

– Помоги мне, Дэн, - прочитал я по губам.

– Убирайся! Пошла вон!
– из груди вырвался крик, на миг меня оглушивший.

Но она меня не слушала, продолжая вытирать свои жалкие слезы. Я винил ее во всем, что со мной происходило. С ее появлением в моей голове, жизнь стала похожа на кошмар, преследовавший меня не только во сне, но уже и наяву.

– Я сказал - убирайся отсюда!
– сжав кулак, я со всей силы ударил по зеркалу, осколки которого жадно впились в кожу, заставив меня рприйти в себя.

Я снова посмотрел на свое изображение искаженное разбитым стеклом, и видел только измученное, уставшее лицо Дэниела Коллинза. И либо я никогда прежде не обращал внимания, либо это стало заметно только сейчас. Но я еще никогда не видел себя таким разбитым. И в прямом и в переносном смысле этого слова.

Я аккуратно промыл рану и, не обращая внимания на боль, вытащил несколько небольших кусочков стекла. Перевязал руку, насколько хватило ловкости.

Я никогда не был суеверным, но все же перед тем, как отправиться в кровать, снял разбитое зеркало, чтобы больше в него не смотреть. Плохая примета. А мне и без того сейчас было страшно, и стыдно за свое поведение.

Я все еще был уверен, как только приму последнюю таблетку, снова стану прежним и навсегда забуду о боли.

Оказавшись в кровати, долго не мог уснуть. Мой мозг заносило, как машину на льду, и он бился о выскакивающие в беспорядке мысли о последних нескольких днях. Казалось, что моя жизнь, как та самая машина летит на огромной скорости с обрыва, а мне ничего не остается, как ждать, когда я окажусь заложником искореженного куска металла. Или как какой-нибудь ее кусок не перережет мне глотку. Или не пройдет через сердце.

Я все больше винил себя за бессилие и бездействие, но ничего не мог придумать, чтобы все изменить.

Можно было бы, конечно, пойти к профессору Стоуну и, закатив скандал, заставить его любыми способами вернуть мне воспоминания, а вместе с ними и меня самого. Эта мысль не нашла поддержки в голове, и я, наконец, уснул в бесконечном споре с самим собой.

Но следующий день стал отголоском прошлого дня. Вчера стало тенью сегодня. Тенью, от которой не сбежать даже в полной темноте.

К вечеру решился позвонить Саре, чувствуя себя обязанным о ней заботиться, раз я единственный, кому она доверяет. Ведь это мне она призналась, что принимала участие в поджоге, а не своему парню, в существовании которого я уже усомнился.

Но все мои попытки поддержать ее заканчивались длинными гудками, а затем автоответчиком, на котором я не оставил ни одного сообщения, зная, что она все равно их не прослушает.

Я уже даже начал волноваться, не случилось ли чего. Хотя все, что могло, уже случилось и, наверняка, Саре сейчас не до меня и не до моих утешений.

Но через два часа я получил от нее сообщение с просьбой приехать. Чувствуя какую-то долю вины в случившемся, я пообещал это сделать. Я ведь мог получше рассмотреть Аманду и во время второй встречи найти сходства с Сарой, которые, как я сейчас вспоминаю, были более, чем очевидны. Мне стоило лишь предположить их родство, приложив некоторые усилия, и попросить у Сары фотографию сестры. Но вместо этого я выбрал легкий путь - не задумываться ни о чем и жить своей жизнью. Хотя это был не мой выбор. Внутренний голос решил это за меня, а я в который раз лишь ему подчинился.