С Сарой в этот день мы встретились в парке недалеко от ее дома. Ей так захотелось. Сидеть в четырех стенах больше не было сил, и менять бетонную коробку на новую клетку, заполненную незнакомыми людьми, никому из нас не хотелось.

В парке, в отличие от центра города, и его окраин, еще кое-где лежал снег, из-под которого местами виднелась прошлогодняя трава вперемешку с мусором.

Вдоль аллеи строго в ряд смирно стояли голые безжизненные деревья. Казалось, что они мертвы уже несколько десятков лет, что их душа уже давно нашла покой, а их изуродованные и измученные тела все еще никак не придадут земле.

Уже стемнело. Небо стало черным, как ровное, без единого изъяна полотно.

Дорогу тусклым светом освещали несколько фонарей, затерявшиеся среди тех, свет которых уже погас навсегда.

Вокруг было тихо. Только со стороны магистрали доносился гул неутихающего потока машин.

Долгое время мы шли молча, бездумно смотря под ноги, и утопая в собственных мыслях. Поднять глаза нас заставил внезапный шорох. Я посмотрел по сторонам. Никого. Шорох затих. Его сменил странный звук, возникший позади нас. Мы обернулись. Из темноты, задыхаясь от ярости, неслась огромная черная собака, создавая этот странный звук соприкосновения когтистых лап с асфальтом вперемешку со сдавленным рычанием. Ей было достаточно одного движения, чтобы разорвать нас на куски.

Мы резко остановились и замерли. Мне хватило секунды, чтобы вернуться в прошлое и увидеть себя ребенком. Увидеть, как огромная лапа соседской собаки разрывает мне пол-лица, и валит на землю. Это воспоминание заставило снова почувствовать тот леденящий и уносящий куда-то вдаль ужас, и выбивающую меня из сознания боль.

Быстро проведя рукой по лицу и почувствовав немного бугристую поверхность щеки, я непроизвольно задержал дыхание и резко шагнул вперед, прикрыв собой Сару, и приготовился к нападению.

– Джаред!
– злобно крикнул грубый мужской голос, и собака резко остановилась в нескольких сантиметрах от нас, не сводя с меня огромных поблескивающих в свете фонарей озверевших глаз.
– Ко мне!

Еще несколько секунд пес с ненавистью смотрел на нас, а потом, не отрывая взгляда, нехотя попятился назад в темноту.

Я лихорадочно выдохнул. Сара тут же встала рядом и осторожно взяла меня за руку своей холодной рукой. Меня передернуло. Я невольно вспомнил об Аманде, лежащей в сырой земле.

Так мы простояли, пока собака полностью не скрылась и не оставила за собой прерванную тишину. Я крепко сжал руку Сары и положил в карман своей куртки. Свободной рукой она приподняла воротник своего плаща, и мы медленно пошли вперед.

– А ведь она сделала операцию втайне от нас с мамой, - тихо сказала она, смотря вдаль.
– Она не дождалась всего полгода, чтобы ничего от нас не скрывать и возможно передумать. Ей ведь было всего семнадцать...

Находясь все еще в немного заторможенном состоянии от только что случившегося, я не сразу понял, о ком она говорит. Я не стал прерывать ее, задавая вопросы, зная, что даже если буду молчать, она все равно продолжит говорить, что задумала.

– Аманда подделала мамину подпись и выкрала ее документы. Она смогла убедить всех в лаборатории, что действительно получила разрешение родителей. Когда мама узнала, она была в бешенстве. Говорила, что все можно пережить, что от судьбы не уйти, хоть всю жизнь уничтожай свою память. Несмотря ни на что, мама всегда хотела помнить нашего отца и все, что с ним связано. Она хотела сохранить о нем хорошие воспоминания, но и не отрекаться от той боли и горечи, которая осталась, когда он ушел в другую семью. Мама сказала, что лишь через боль можно понять жизнь и себя. И мы должны хранить ее в сердце наравне со счастьем. А судьба все равно будет преследовать нас по пятам и рано или поздно настигнет. Но Аманда и слушать не хотела. Мама даже грозилась подать в суд на профессора, но Аманда сказала, что покончит с собой, если она это сделает. И ей ничего не оставалось, как смириться...

– Мне кажется, слишком рано твоя сестра решила что-то забыть. Разве можно к семнадцати годам накопить столько ненужного в голове, чтобы любыми способами пойти на операцию?

– Дело-то не в возрасте. Кто-то уже в пятнадцать готов на это, а кто-то за всю жизнь не соберет и двух воспоминаний, от которых можно, не сожалея избавиться. Нам никогда не будет известно, что происходит у человека в голове, где все и начинается. Именно из головы идут все наши беды. Мы слишком много думаем и рассуждаем, мучая себя вопросами и чувством вины за ненайденные ответы.

– В этом, наверное, и есть вся наша жизнь - искать ответы. И не находить их...

– Тогда просто не нужно задавать эти вопросы. Надо набраться смелости и принять мир таким, какой он есть, перестать с ним бороться, как это делала Аманда. Она ни с чем не мирилась, пытаясь везде найти правду и справедливость. Но вместо этого нашла совершенно другое. То, что и заставило ее пойти в лабораторию.

– И что она нашла?

– Не знаю. Она не говорила мне. Думаю, проблема была в том, что ничего она и не нашла...