И все-таки Тоня ошиблась! Прожив с ним столько лет вместе и

поставив на нем клеймо горемыки, видела в его жизни только бесполезные

мытарства, не заметив, как все эти годы в нем вызревал художник,

направляя своими неведомыми путями его судьбу.

Осип купил себе профессиональную аппаратуру для съемок,

компьютеры для монтажа. Потом написал сценарий, где оживил

библиотечные портреты четырех писателей. И те безумные мудрецы

покинули портретные рамы и пошли по улицам старого Бруклина, по

паркам, пивным, по церквам и синагогам, по набережной Гудзона,

рассказывая о своей жизни, где они встречали героев своих драм и поэм, где

напивались до чертиков, любили, молились, и где умирали...

ххх

...Ночи напролет Осип сидел в операторском зале гостиницы

«Мандарин», за стальными дверями, надежность которых обеспечивают

27

секретные коды и специальные пропуска. Его напарник – Уолтер, бывший

полицейский, отвечающий за оперативное реагирование на случай любого

ЧП, скучал, по своей старой привычке копа положив ноги на стол. Хотя с

Осипом они были слишком разными, круг их интересов разительно

отличался, все же испытывали взаимную симпатию.

Уолтер в скором времени нашел себе подружку, жившую неподалеку

от гостиницы. Перед тем как отправиться к ней, вытирал свое гладкое

мясистое лицо и шею влажной ароматизированной салфеткой, смотрел на

себя в зеркало, подмигивал и уходил на несколько часов, а то и до утра. Он

знал, что Осип никуда не денется, потому что занят своей картиной.

Осип монтировал фильм, подключив свой ноутбук к системе

наблюдения отеля. Сверхчувствительная аппаратура и, в первую очередь,

большие экраны оказались ему как нельзя полезными.

Уолтер, возвращаясь от своей подружки, добродушный, пахнущий

духами и свободой, заставал Осипа в том же кресле, в той же позе, со своим

ноутбуком, с тем же безумно напряженным взглядом. Фильм про писателей

Уолтера, надо сказать, мало, вернее, не интересовал вовсе, он любил только

передачи про животных и про торговлю недвижимостью. Осипа, однако,

уважал за добросовестность, считал его чудаком, который, чем черт не

шутит, может, и разбогатеет когда-нибудь.

Когда Уолтер узнал, что фильм Осипа получил на фестивале приз, он

до того порадовался за друга, что тайно привел в Оперативный центр свою

ночную герлфренд познакомить ее с известным режиссером, его русским

приятелем, и угостил Осипа в пивном баре.

Уолтер даже стал подумывать, как бы и ему самому попасть в

киноиндустрию, стал тормошить свои былые связи в полиции, где когда-то

работал в отделе по борьбе с особо опасными преступлениями. Предложил

Осипу помощь – познакомить с нужными людьми, и тогда он сможет

заснять ночные рейды, аресты наркоторговцев, мордобой, изъятие оружия,

28

застреленных проституток и прочее, в том же духе, что так любят зрители

во все времена. Себя же Уолтер видел на позиции консультанта. И был

очень огорчен тем, что на его предложение Осип отреагировал как-то вяло.

Чудак, кто ж отказывается от такого?!

Впрочем, вскоре ответ открылся. Уолтер зауважал Осипа еще больше,

когда на пяти экранах, отключенных от гостиничных камер Оперативного

центра, появилась... женщина поразительной красоты в бордовом

купальнике.

ххх

– Как ее зовут? – спросил Уолтер, слегка отодвинув свою левую ногу,

лежащую на столе. Он уменьшил в рации звук, поставил ее на стол рядом со

своей черной туфлей. Пиджак его был расстегнут, открывая небольшое

аккуратное брюшко под светлой рубашкой и ремень, охватывающий

могучую грудь, чтобы поддерживать кобуру с пистолетом.

В зале было тихо, изредка бикали рации, поставленные на подзарядку.

Экраны показывали жизнь «Мандарина»: мимо швейцаров в здание

входили постояльцы – те, кто останавливался в отеле лишь на сутки, и те,

кто жил там месяцами. Входили важные типы, окруженные

телохранителями, входили политики, журналисты. Днем и вечером в

гостинице и вокруг нее кипела жизнь.