Тот слушал молча, удерживая лед на затылке. Ученый продолжил:

– В связи с этим я могу предположить, что ваш эксперимент вызвал у реципиента некоторую, еще не изученную форму безумия. Это в какой-то степени объясняет возникший психологический контакт между реципиентом и хозяйкой квартиры.

– Рыбак рыбака видит издалека, – усмехнулся генерал, раскуривая трубку.

– Выходит, мы имеем дело с обычным психом? – поморщившись, спросил Вадим. – Хороший эксперимент, нечего сказать.

– Я бы не спешил с подобными выводами, – пожал плечами эксперт. – Область человеческой психики еще недостаточно изучена, поэтому несет массу сюрпризов. Современная психиатрия не вполне может провести границу между нормой и патологией, не говоря уже о более тонком анализе. Фактически мы топчемся вокруг симптоматики и нескольких краеугольных камней, не в силах заглянуть дальше.

– Что вы имеете в виду? – насторожился Стежнев.

– Возможности человеческой психики. Вы же сами просили не опираться только на современные научные представления, а использовать некоторые зарождающиеся гипотезы. К примеру, существует, причем довольно давно, гипотеза о родстве гениальности с определенными формами безумия. Точнее, согласно этим представлениям, гениальность как раз и является формой безумия.

– При чем здесь гениальность? – не понял генерал, посапывая трубкой.

– Видите ли, мы вообще не можем в точности определить, что в сфере психики является нормой, а что отклонениями. В данном случае совершенно неправомерно опираться на теорию преобладающего большинства. Более корректным будет определить норму как состояние, наиболее благоприятное для развития человечества вообще и человека в частности.

– Тогда безумие под названием «гениальность» следует признать нормой?

– Именно. Ведь если бы человечество сплошь состояло из гениев, оно бы развивалось значительно быстрее и эффективнее.

– Кто бы тогда кормил это человечество? – криво усмехнулся Вадим. – Гении не способны работать на заводе, за конвейером они быстро перейдут в гораздо менее продуктивную форму безумия. А без этого какая кормежка?

– Вы совершенно правы, – кивнул эксперт. – Возможно, именно поэтому гениев меньшинство в процентном соотношении.

– Кажется, мы несколько уклонились от темы, – сказал Стежнев.

– Напротив, мы к ней приближаемся. Внушение мыслей на расстоянии, увеличение физической силы и скорости реакции, даже левитация, если хотите, входят в число документально зафиксированных случаев, но современная наука их до недавнего времени отрицала, поскольку не могла объяснить.

– Разве сейчас не отрицает?

– Вы знаете… – Эксперт задумчиво затушил окурок в пепельнице. – После зарождения и развития квантовой физики наука перестала опираться на один из базисных принципов познания мира. На так называемый здравый смысл. В квантовой физике, с нашей точки зрения, его попросту не существует, поэтому руководствоваться в ней можно лишь прямыми измерениями и формулами, созданными на их основе. И если в результате вычислений белый цвет вдруг окажется черным, мы обязаны будем этому верить, поскольку больше верить попросту нечему. Наши органы чувств не приспособлены к работе в столь тонких средах, как квантовые, а здравый смысл по большей части как раз на них и опирается.

– И тогда мы обязаны будем перефразировать афоризм Козьмы Пруткова, – понимающе кивнул Стежнев. – «Верь глазам своим, если на клетке со слоном написано «Буйвол».

– Да. Так что теперь наука не отбрасывает наблюдения, результат которых противоречит здравому смыслу. Она пытается понять их причины и выявить взаимодействия.

– Похвально, – кивнул генерал, выпуская дым. – Значит, вы можете предположить реальность описанных нами явлений?

– Вполне. И ранее науке были известны похожие феномены, но их изучение чаще всего наталкивалось либо на отсутствие необходимых инструментов, либо на отсутствие самого предмета изучения. Стоит вспомнить хотя бы феномен Вольфа Мессинга. Он мог нарисовать на клочке бумаги цифру, а взявший эту бумажку человек реагировал так, словно у него в руке была денежная купюра. При этом Мессинг не произносил вслух ни слова. Однако повторить это в лабораторных условиях было некому.

– Я слышал нечто подобное, – кивнул Стежнев.

– Стоит отметить, что именно внушением объяснены фокусы некоторых индийских факиров, когда они выходили за границы объяснимого.

– Точно! – оживился Вадим. – В середине двадцатого века один индийский факир морочил голову людям, показывая совершенно невероятные фокусы, а затем попросту уходил из зрительного зала сквозь стену. Он даже не был против просмотра его трюков учеными. Однако он не подозревал, что ученые принесут с собой кинокамеру и снимут все представление. Каково же было их удивление, когда, проявив пленку, они увидели на ней факира, который все представление простоял, скрестив руки, а затем, как и положено смертным, покинул зал через дверь.

– Ну, деньги он зарабатывал честно, – усмехнулся Стежнев.

– Все равно это надувательство, – раздраженно отмахнулся Вадим, – выдавать одно умение за другое. Если и наш реципиент занимается тем же самым, то я считаю эксперимент провалившимся. Какая практическая польза от надувательства?

– А какая вам разница, – хитро сощурился эксперт, – реально человек проходит сквозь стену или всем это только кажется? Но зато так кажется, что никто эту иллюзию не способен отличить от реальности?