– Шумакова, вы это подтверждаете?

– Я должна позвонить мужу. – Она потянулась к стоящему на столе телефону.

Но чекист грубо оттолкнул ее руку:

– Не сметь! Ты свое отзвонила.

Шумакова отдернула руку и долгим внимательным взглядом посмотрела на оперативника.

– Мужа не трогайте, он здесь ни при чем. Почти… – Она провела ладонью по лбу и потерла виски. – Принесите, пожалуйста, воды.

Старший сделал знак одному из помощников. Тот молниеносно налил стакан. Шумакова спокойно открыла флакончик, накапала лекарство в стакан с водой и, тяжело вздохнув, сделала глоток. Чекист взял флакон с лекарством, на котором было написано «Капли Зеленина», и отставил в сторонку.

– Какие мы, оказывается, впечатлительные, – хмыкнул оперативник.

– Что вы хотели узнать? – положив ногу на ногу и откинувшись на стуле, спросила Шумакова.

– Подтверждаете ли вы слова Ищенко?

Шумакова собралась что-то ответить, но спазм в горле помешал ей это сделать. Пена выступила на уголках ее рта, и она молча повалилась на ковер. Чекисты, толкая друг друга, бросились к ней, но было поздно.

– Отравилась…

– Вот сука!

Ищенко, не веря своим глазам, бормотал:

– А я ведь думал, она шутит, говоря, что отравится, если я проболтаюсь… Как же она свою нынешнюю жизнь презирала…

Заседание в Кремле подходило к концу. Докладывал Шумаков:

– Так что запомните, товарищи, это должна быть лучшая демонстрация за все годы Советской власти. Лучшая! Все свободны.

Народ поднялся и начал расходиться.

Когда людской поток схлынул, в приемную Шумакова вошли Шапилин и три человека в штатском.

– У себя? – холодно спросил Петр Саввич у секретаря.

– У себя, – удивленно ответил секретарь и приподнялся из-за своего стола.

Шапилин и сопровождающие, не обращая на него внимания, направились в кабинет.

– Товарищ Шумаков в комнате отдыха, разрешите, я предупрежу… – засуетился секретарь.

Шапилин отстранил его решительным жестом и с сарказмом сказал:

– С сегодняшнего дня у товарища Шумакова будет много возможностей отдохнуть.

Заведующий особым сектором ЦК вошел в кабинет Шумакова, а трое в штатском без всяких объяснений принялись открывать шкафы и ящики стола. Шумаков, ошеломленный бесцеремонностью вошедших, стоял как вкопанный. Шапилин подошел к нему вплотную и, проигнорировав протянутую руку, со скрытой угрозой произнес:

– Дурную весть я тебе, Павел Петрович, принес…

Утром Шапилин докладывал Власику и Поскребышеву о первых результатах расследования.

– Факты позволяют утверждать следующее: Шумаков признался, что бриллианты, которые пыталась реализовать его жена, – из личного сейфа Якова Михайловича Свердлова, который был вскрыт только в одна тысяча девятьсот тридцать пятом году. До этого времени шестнадцать лет сейф находился на складе, о нем просто забыли. Однако во время инвентаризации складских помещений в тридцать пятом году сейф был найден и вскрыт. Операцией руководил лично Шумаков, о чем есть соответствующий документ и опись найденного…

Поскребышев с неприязнью взял листок из личного дела Шумакова.

– Помню, помню… Нам тогда докладывали и про деньги, и про золото, и про паспорта заграничные…

Шапилин протянул еще одну бумагу:

– Так точно. При вскрытии сейфа было обнаружено сто восемь тысяч золотых рублей, семьсот с лишним золотых изделий, царские кредитные билеты и заграничные паспорта на всю семью Свердлова.

Поскребышев с брезгливостью отшвырнул протянутый лист.

– Хватит! Что было, то было. Ты по делу валяй.

Шапилин кашлянул:

– Шумакова установила связь со своим бывшим любовником, неким Ищенко. Ищенко – работник Торгсина, постоянно выезжал за границу и мог реализовывать бриллианты без всякой опаски быть пойманным за руку. Но по признанию того же Ищенко, он обманул Шумакову и ничего никуда вывозить не стал, решив придержать камни у себя. Оценив бриллианты, Ищенко понял их истинную ценность и возможность получить максимальную прибыль.

Власик стукнул кулаком по столу:

– Вот же сволочи!

Глава 16

На следующий день Лешка оказался в магазине Когана с очередным поручением от Варфоломеева. Идти к ювелиру он не хотел. Казарину было стыдно за свои подозрения: Барон оказался вовсе не Бароном, а обычным жуликом. Но хотя справедливость и была восстановлена, Лешку не покидало какое-то неприятное чувство. Что-то подобное, наверное, испытал Колумб, плывший в Индию, а открывший в результате Америку. Лешка еще не знал, что рано расстраиваться: встреча с настоящим Бароном ждала его, можно сказать, за углом.