Продавщицы старательно игнорировали покупателей. Когда очередной гражданин направлялся к ним с вопросом, продавщицы переходили на другой конец прилавка, не прерывая своей беседы. Когда же покупатель следовал за ними, они возвращались обратно.

Перебирая рубашки с пристегивающимися манжетами и воротничками, галстуки в горошек из шёлка-полотона, подвязки для носков, Лешка с волнением наблюдал, как Танька примеряла то одно, то другое платье, нагружая Шумакову ворохом вещей. Но та расставаться со своей сумочкой не собиралась. Таня старалась и так, и сяк, но у нее ничего не получалось.

– Лидия Васильевна! Какое платье! – вдруг взвизгнула она.

Шумакова инстинктивно обернулась.

– Лидия Васильевна – это платье просто для вас! Примерьте, а?

Лешка видел, как Шумакова стала отнекиваться. Но Танька вцепилась в нее как клещ. Наконец Лидия Васильевна попросила Татьяну подержать свою сумочку и пошла в примерочную. Как только она скрылась за занавеской, Татьяна быстро открыла сумку и так же быстро ее захлопнула.

Дело было сделано. Лешка направился к выходу, но тут перед ним вырос какой-то подозрительный тип.

– Заграничные часы не интересуют? – интимным шепотом спросил незнакомец. Лешка не успел ответить, как рядом появился другой тип и так же тихо предупредил:

– Не бери, там механизм игрушечный.

Лешка презрительно посмотрел на спекулянтов, сплюнул и выскочил из отдела. На улице в ожидании Таньки он начал рассматривать витрину с заводными птичками, мотоциклистами в военной форме, физкультурниками на турниках и тачанкой с Чапаевым. Казарин не успел еще изучить все до конца, как появилась запыхавшаяся Танька.

– Ну?! – нетерпеливо бросился к ней Лешка. – Видела?

– Видела…

Вид у Таньки был усталый.

– Тысяч двадцать-тридцать. А может, и пятьдесят.

– Камней?!

– Рублей!

Лешка недоуменно посмотрел на Таню.

– А где бриллианты?

– Не знаю. – Татьяна пожала плечами и зашагала по улице.

Но Лешка в два прыжка догнал ее и схватил за рукав:

– Может, она в ресторан собиралась? Или за покупкой какой шла?

– Ага! Только сейф дома оставила, – сострила Танька. – Да говорю же я тебе: там тысяч пятьдесят было, пачками… И банковскими ленточками каждая перевязана.

Сбитый с толка Лешка мучительно искал решение.

– Что же получается? Барон продает камни. Так?

– Так, – согласилась Танька.

– Если так, то деньги должны быть у него. Так? – не унимался Лешка.

– Ну, так.

– А почему же тогда деньги у Шумаковой? Шумакова сама, что ли, чем-то приторговывает?

Такой поворот дела озадачил и Таньку…

Через час они сидели у Варфоломеева. Старик, не перебивая, внимательно выслушал их рассказ.

– М-да, интересные дела, – пробормотал Герман Сергеевич. – От меня-то что требуется?

Лешка чуть не подпрыгнул:

– Как что? Совет! Что делать дальше?

Герман Степанович отложил кисть и снял увеличительное стекло, через которое все это время рассматривал диадему.

– А какой тут может быть совет? В этом деле я вам не советчик.

Танька и Лешка переглянулись.

– То есть как?

– А так! Вы что, дети малые? Не понимаете? Да Шумаков меня и вас в порошок сотрет, если мы только рот откроем! Тут такая афера, ниточки от которой еще неизвестно куда потянутся…

Ребята выглядели совершенно потерянными. Варфоломеев снова надел окуляр, взял кисть, но работать не смог. Он встал с кресла и нервно заходил по комнате.

– Вот же сволочи! Мародеры, натурально мародеры. Дорвались! Откуда у них драгоценности, деньги?! Люди с хлеба на воду перебиваются, а эти?!

Танька оборвала его причитания:

– А я уверена, что тут без Когана вашего не обошлось. Не зря к нему Барон приходил. Видимо, у них совместные тайные делишки…

Варфоломеев удивленно поднял на нее глаза:

– А ты откуда про Когана знаешь? – И строго взглянул на Казарина: – Лешка, я же просил! – укоризненно покачал он головой.

– Герман Степанович, она же мне как сестра!

– Тоже мне, брат нашелся, – еле слышно прошептала Танька.

Варфоломеев повернулся к Татьяне:

– Ты, дочка, не смей на моего знакомого наговаривать. Я его сто лет знаю. Он честнейший человек.

– Честнейший? А что ж он про бриллианты, которые ему Барон приносил, никому ничего не сказал? Лешка, чего ты молчишь, ну скажи?