Наконец они вернулись на Петровку. Барон свернул за угол и скрылся во дворе старого трехэтажного дома. Лешка пулей кинулся за ним и успел заметить, в какую из парадных тот вошел. Забежав следом, он затаился под лестницей. В пролете было видно, как рука Барона скользила вверх по перилам. На третьем этаже рука исчезла, затем звякнули ключи и хлопнула дверь. В это время в подъезд вбежала запыхавшаяся Танька.

– Успел? – переводя дыхание, спросила она.

Лешка кивнул, и они бросились на третий этаж.

На площадке была только одна квартира, поэтому выбирать нужную дверь не пришлось. Лешка приложил ухо к замочной скважине. В квартире раздавались приглушенные голоса, но разобрать их было невозможно.

– Чего там? – нетерпеливо спросила Танька.

– С кем-то говорит… Будем ждать, – принял решение Лешка.

Стараясь не шуметь, ребята заняли наблюдательный пункт этажом выше, откуда была видна нужная дверь и кусок лестничной площадки.

Вначале Танька еще держалась, но через два часа начала клевать носом, и постепенно ее голова оказалась на Лешкиной груди. Еще через полчаса дремота одолела и Казарина.

Они сладко спали, когда Барон вышел из квартиры, быстрым шагом спустился по лестнице и вышел на улицу. Лешка проснулся первый от хлопка входной двери. Он вскочил с подоконника и успел заметить в окошко удаляющуюся спину в кремовом пальто.

– Проспали! – Лешка рванул вниз, но сонная Танька даже не сдвинулась с места.

– Надоело, – устало проговорила она. – У меня ног нет. Ходим все, ходим…

Пока Казарин решал, оставлять ли ее здесь одну, время было упущено.

– Ну вот, теперь все насмарку, – в отчаянии буркнул Лешка, выглянув еще раз во двор.

Теперь у них оставалась лишь одна зацепка, поэтому Казарин спустился к квартире и нажал на кнопку звонка. Никто не отозвался. Он нажал еще раз и приложил ухо к замочной скважине. За дверью стояла гробовая тишина.

– Ерунда какая-то, – пробормотал Лешка. – Он ведь один ушел? Так? – Лешка посмотрел на Таньку, словно желая услышать ответ на свой вопрос.

Танька на всякий случай кивнула.

– Должен же кто-то там быть. Я точно слышал несколько голосов.

Танька сделала большие глаза и тихо сказала:

– А может, там черти живут?

– Какие черти? – не понял Лешка.

– С рогами! – страшным голосом сказала Танька и расхохоталась. Ее заразительный смех заставил улыбнуться и Лешку.

– Пошли домой. Я устала…

Вечером Казарин-младший сидел у Варфоломеева. Склонившись над кинжалом с золотой инкрустацией, Лешка старательно пытался полировать оружие, но работа не ладилась. Заметив это, Герман Степанович отложил инструмент:

– Давай-ка перекусим.

Лешка взял с плиты чайник, и они сели за стол.

– Ну, сыщик, как идет расследование?

– Туго, Герман Степанович…

Лешка размешал сахар в кружке и начал рассказывать про слежку за Бароном и загадочную квартиру на Петровке.

– Прямо мистика какая-то получается с этой квартирой. В ней явно кто-то еще был, но дверь не открыли. Черти там, что ли, поселились?

Варфоломеев усмехнулся, нарезал хлеб и открыл банку клубничного варенья.

– Ну, это, брат, просто. Как дважды два.

Лешка недоверчиво хмыкнул.

– Ты не хмыкай, а включи мозги. Может, в этой квартире никто не живет, а только приходит на время.

Лешка откусил бутерброд:

– Да говорю же вам, Герман Степанович, я слышал за дверью два голоса. Барон ушел один. А потом – бац! И тишина! Как будто второй испарился…

– Через черный ход, – деловито закончил за Лешку фразу хранитель.

Лешка чуть не подавился бутербродом. Не дожидаясь беды, Варфоломеев решил пояснить свою мысль:

– Барона в этой квартире поджидают подельники. Он уходит через парадное, а остальные через черный ход.

Лешка стукнул себя по лбу и рассмеялся:

– Как просто! Ну, Герман Степанович, вас бы в МУР!

Старик закашлялся:

– Типун тебе на язык.

– Да я в хорошем смысле, – пояснил Лешка.

– И в хорошем тоже. – Герман Степанович поднялся, расправляя усталые плечи. – Перекус-перегрыз закончен. Вас, мил человек, ждет настоящая мужская работа – кинжал и… тряпка. Дерзайте.

Глава 13

На следующий день Казарин и Таня, исследуя задворки того самого дома на Петровке, оказались на старой, заваленной всяким хламом лестнице черного хода, на которую выходили заколоченные двери всех квартир. На одной двери были содраны доски. Это была дверь той самой квартиры, которую посещал накануне Барон.