Чуть не сбив ее с ног, Алексей вбежал в дамский туалет, но там было пусто.

Тем временем в фойе появился патруль, из зала высыпали официанты и посетители, – одним словом, намечался грандиозный скандал.

Казарин увидел, как солдаты подняли под руки еще не пришедших в себя летчиков, как начальник патруля безапелляционным тоном попросил Каплера пройти в кабинет директора, как прибежавший на шум первым швейцар стал оглядываться по сторонам в поисках четвертого участника драки. Выхода не было, и, схватив за руку упирающуюся Свету, Лешка выбежал с ней на улицу, благо входные двери с места недавней битвы не просматривались.

Они почти бегом добрались до Кремля, и тут до Светланы дошло:

– Скандал будет.

– Еще какой, – подтвердил Алексей.

Светка схватила его за руку.

– Он погибнет, – прошептала она.

– Кто? Каплер? – рассмеялся Алексей. – Ерунда! У него пара царапин.

И тут он осекся, наткнувшись на Светкины глаза.

– Ты не понимаешь. Если отец узнает, он его сгноит.

До Лешки наконец дошло, чего испугалась Сталина. Он развернулся и бросился вверх по улице Герцена.

В коридоре ресторана уборщица и официантки собирали с пола осколки, в зале гремел оркестр, и лишь в директорском кабинете шло оживленное разбирательство случившегося. Тяжело дыша, Казарин остановился возле приоткрытой двери. Летчики-дебоширы выглядели теперь совершенно трезвыми и во всем соглашались с Каплером, который что-то доказывал, сильно горячась при этом.

Эта идиллия поразила Казарина. Прокручивая в голове последние события, он не мог отделаться от ощущения некой искусственности происходящего. Еще двадцать минут назад эти ребята были пьяны, а сейчас признавали свою вину, причем упорно молчали о женщине, с которой сидели за столиком. Как будто ее вообще не было.

Но понять, в чем дело, Лешка не успел. Патруль начал выводить летчиков из комнаты, они покорно встали, один Каплер продолжал сидеть, вынудив в конце концов начальника патруля на резкость:

– А вам что, гражданин Каплер, особое приглашение нужно?

Драматург демонстративно сложил руки за спиной и вызывающе громко произнес:

– Веди меня, сатрап!

Майор открыл рот от удивления.

– Сатрап ты и есть! – еще громче продекламировал Каплер.

– Товарищ Каплер, вы куда? – окликнул его Казарин.

– На заклание, Алексей, на заклание!

Алексей подошел к майору, который так и стоял с открытым ртом:

– Товарищ майор, можно вас на пару слов?

Они отошли в сторону. Разговор длился недолго. Алексей показал свое удостоверение и что-то зашептал начальнику патруля на ухо. Наконец разговор закончился, и майор направился к двери. Но перед тем как выйти на улицу, он остановился и, обратившись к Каплеру, сказал:

– Я, конечно, очень уважаю ваши фильмы. Но зачем же такими словами выражаться? А еще культурный человек…

Каплер и Казарин вышли на ночную улицу.

– А вы, Алексей Яковлевич, молодец. Кулаками орудуете что надо!

– А ты что думал: я только карандаш умею в руках держать? Нет, брат, на Молдаванке не такому учат. Знаешь, сколько я в детстве от портовой шпаны натерпелся? – Каплер остановился и хлопнул Лешку по плечу: – А ты тоже ничего. Два хороших удара я успел заметить! Где натаскивали? В разведшколе?

– Да нет… – Алексей замялся. – Отец научил.

Каплер достал трубку и закурил:

– В общем, мы с тобой молодцы, и это надо отметить.

Алексей замедлил шаг:

– Алексей Яковлевич, уезжать вам надо. И как можно быстрее.

– Это почему?

– А то вы не догадываетесь.

Каплер остановился, присвистнул и зло посмотрел на Лешку:

– Это тебя специально попросили мне сказать?

Алексей насупился.

– Так вот можешь передать: не на того напали! Меня кулаком не остановишь!

Казарина эти слова сильно задели. Он сразу понял их двойной смысл:

– Ладно. Прощайте.

Каплер пожал Лешкину руку, но отпускать ее не стал.

– Обиделся?

Алексей не ответил.

– Обиделся. Ладно, валяй: говори свои советы.

Казарин огляделся по сторонам: улица была пуста – никто не подслушивал.

– Уезжайте. Уезжайте, Алексей Яковлевич. Вы что думаете, то, что сегодня произошло – это просто так? Эта заваруха – очень плохое предзнаменование.

Каплер грустно усмехнулся:

– Эх, парень, да вся наша жизнь – сплошные дурные предзнаменования…