– Не знаю, – честно ответила Даша, опустившись на колени рядом с сестрой.

– Я никогда не встречала кого-то, кто так же чутко любили бы друг друга, а главное, были не только любовниками и партнерами, но и верными друзьями; кто умел слушать и принимать любимого каждое мгновение, не цепляясь за уже исчезнувшие образы; кто был в чувствах настоящим. Они действительно были счастливы, любили, дорожили этой связью, почему же все обернулось так грустно? – Лисса ударила кулачками по своим коленям, и, глотая слезы, воскликнула. – Тогда лучше и вовсе никогда не любить, чем испытать боль утраты!

– Тише-тише, – успокаивающе погладила ее по руке Даша. – Ты не права: одно мгновение, полное искренности и любви, важнее целой жизни, проведенной в глухой пустоте. Герольд и Триана получили великий дар – то время, что они были вместе. Мой друг сказал, что нам не дано знать, что будет после завершения нашей жизни, поэтому я смею надеяться, что в другом мире они вновь обретут друг друга, и их проверенная разлукой любовь будет вознаграждена вечностью.

– Не дано знать… – одними губами повторила Лисса и уже уверенно посмотрела на сестру. – Помнишь, я рассказывала тебе про предсказательницу? Я намерена к ней сходить! Сегодня! – топнула ногой девочка, словно пресекая возможные возражения старшей подруги. – Я хочу узнать, что будет со мной, как я проживу жизнь и кто будет моей любовью. Для меня это очень важно, поэтому не вздумай меня отговаривать!

– Пойдем прямо сейчас? – сдерживая улыбку, уточнила Даша, радуясь, что девочка хотя бы немного отвлеклась. Вероятно, она знала Герольда не только по рассказам, как сама Даша, поэтому тяжело восприняла известие о его смерти, а в городе, где сейчас все улочки и площади ожили в дыхании праздника, она пусть на время, но позабудет о съедающей ее тоске.

– Нет, я проголодалась сильно. После завтрака сразу, хорошо?

Девушка кивнула и, обняв сестру, поцеловала ее в лоб. До общего завтрака осталось совсем немного времени, поэтому Даша поспешила сменить одежду и смыть осевшие едва уловимой тенью на лицо переживания прошедшей ночи. Когда она закончила одеваться, Лисса уже ждала ее возле дверей, нетерпеливо постукивая по полу носком туфля. Всю дорогу до трапезной и во время завтрака девочка молчала, отмахиваясь от других фрейлин, то и дело пытающихся завести с ней разговор, а когда ее тарелка опустела, подскочила и, схватив Дашу за руку, потянула к выходу.

Только оказавшись на улицах города, Лисса отвлеклась от своих мыслей и заметно приободрилась, с восхищением во взгляде рассматривая преобразившуюся столицу. Дома украшены яркими полотнами, а между крышами протянулись тонкие нити с нанизанными на них разноцветными лентами и цветами подсолнухов где-то живых, а где-то выполненных из ткани или иных вещей, которые люди превратили в украшения. На обочинах развернулось множество перевозных палаток и лавок прибывших на праздник торговцев, сказителей и странствующих циркачей. Вскоре затаенная во взгляде Лиссы печаль сменилась восторгом, с которым девочка подбегала почти к каждому страннику, без доли смущения заводя разговоры и расспрашивая о новостях из тех краев, где побывали эти люди.

А когда они добрались до главной площади города, Лисса пораженно выдохнула, глядя на громадную статую Бога солнца из ветвей орешника, которую возводили ежегодно, а к окончанию торжества каждый мог взять себе один прутик, по поверьям, способный подарить дому человека защиту от зла и дурного вторжения. Спустя год прутики омывали и закапывали в землю. На домах уже зажигали разукрашенные бумажные фонари, хотя еще была середина дня; подле одного из домов копошились дети, рисуя на дорожке цветными камнями. Вдоволь полюбовавшись статуей и множеством подсолнухов, расставленных в громоздкие вазоны вокруг площади, Лисса увлекла сестру в сторону от шумных улиц, пока те не оказались далеко позади, а каменные дома не сменились старыми хибарами.

Лисса уверенно шла вперед по пустынным улочкам, крепко держа Дашу за руку. Дом колдуньи оказался низкой хижиной, с покрытой мхом и листвой крышей, резными ставнями на окнах, в которых зияла пугающая чернота, и небольшим садом, разбитым рядом на полянке. Даша поежилась, желая уйти отсюда, но едва взглянув на решительно настроенную сестру, тихонько вздохнула и поспешила за уже стучавшейся в дверь девочкой. Не задумываясь, Лисса потянула ветхую ручку и дверь поддалась, а она вошла внутрь, только на мгновение обернувшись, чтобы поманить рукой за собой Дашу.

Внутри дом выглядел уютным, но темным: узкие и покрытые пылью окна почти не пропускают свет. Комната, в которой они оказались, была довольно просторной, вдоль всех стен протянулись ряды шкафчиков и полочек, уставленных банками, мешочками и еще какими-то неизвестными Даше вещами. С потолка подвешенные на нити свисали пучки сушеных трав и цветов, от которых по комнате расползался теплый и приятный запах. Пол был грязным и заваленным обломками пожелтевших стеблей, листьев и лепестков, в одном углу возле груды выцветших тряпок разбросаны пожелтевшие, изорванные листы с записями и несколько книг.

Самой же колдуньи в доме не оказалось, Лисса даже заглянула в еще две крошечные комнаты и несколько раз позвала женщину, но ей никто не ответил. Подождав еще немного, она махнула рукой и, сказав, что не хочет больше ждать, вышла на улицу, спешно направляясь в сторону города. Даша прикрыла двери и хотела отправиться за ней, как поддавшись неясному внутреннему чувству, посмотрела в сторону цветущего сада и испуганно вскрикнула, увидев странно одетую женщину, не сводящую с нее жуткого немигающего взгляда блеклых глаз. Услышавшая ее голос Лисса обернулась и, тоже заметив женщину, почти бегом приблизилась к той, еще издалека начав объяснять, кто она и что хочет узнать.