Она демонстративно неспешно уложила в костёр три ветки, Ключику улыбнулась, сказала: "Пойду, прогуляюсь. Чур, за мной не ходить".

– Боюсь я за неё, - признался Николай, когда она ушла.
– После того случая, ну вы понимаете о чём я, ведёт себя странно. Никому не доверяет, людей боится, от страха иногда выкидывает коленца. Я всюду таскаю её за собой, слежу, чтоб её невзначай не... задели чем-нибудь.

– Не вижу ничего странного в том, что она не доверяет людям, если родные мать и отец...

– Тс-с! Да я понимаю. Вас почему-то не испугалась, хоть вид у вас, прямо скажем...

– Похож на психа?
– прямо спросил Валентин Юрьевич.

– Есть немного.

"Я и есть псих, - подумал Ключик.
– Только псих может сбежать из дому в чёртово подземелье и разгуливать в лесу под Новый Год. Только псих может захотеть..."

– Так я ложусь?
– спросила, явившись из тьмы с каким-то свёртком, Александра. Ответа не дождалась, стала разворачивать рядом с дедом спальный мешок.

– Топи как следует, чтоб я не замёрзла, - говорила она, мостясь в мятом своём коконе. Спокойной ночи. Ох, как я сейчас восхраплю! С наступающим.

– С наступающим, - проворчал в ответ старец Николай.
– Снегурочка...

Помолчали. Старик доцеживал мелкими глотками чай, изредка посматривал на внучку. Минут через пять спальный мешок перестал шевелиться. Николай Андреевич поднялся, тихо охнул, потащился, прихрамывая на обе ноги, к тенту, за которым спрятан был его рюкзак. Притащил оттуда второй спальник и плоскую флягу.

– Бери, - шепнул он, протягивая гостю пухлый ком.

Ключик помотал головой, мол, спать не хочу.

– Как знаешь. А я завернусь, пожалуй, что-то познабливает.

Старик разулся, ботинки пристроил сушиться у огня, сам влез в спальник и, смешно извиваясь, уселся. Стал похож на толстую бородатую гусеницу. Пока он возился, покряхтывая и охая в нос, Валентин Юрьевич глянул и убедился - Александра спала. Устала, заснула мгновенно. "Я бы так сейчас не смог. В её возрасте - да. Она моложе лет на пятнадцать".

– Сколько ей лет?
– шёпотом спросил он.

– Двадцать пять, примерно как тебе. Чего ты так на меня смотришь? По ней не заметно? Будешь?

Последний вопрос Николай Андреевич задал, выпростав из мешка руку с флягой. Добавил в виде пояснения: "Новый Год всё-таки". Валентин Юрьевич кивнул, думая: "Примерно как мне. Он думает, мне двадцать пять... Всё-таки на десять лет старше. Вообще-то ему такая разница в возрасте должна чепухой казаться". Он принял колпачок, вымахнул одним духом, втянул сквозь зубы воздух. Показалось, деревенеет язык. Коньяк?

– С Новым Годом!
– шепнул старец Николай.
– Счастья тебе и всем нам...

Он налил себе, выпил, прикрутил до половины крышечку, и перехваченным голосом выдавил: "Особенно ей". Продышался, стал вполголоса многословно жаловаться. Что устал безмерно, но бросить всё и уйти не может, люди же пропадут. И внучка. За неё страшно, одна останется, если что, с чужими. Что делать с ней, прямо не знал Николай Андреевич. Чужих людей боится, ненавидит город...

– Поэтому вы и не остановились на ночь в метро?

– В метро? А, ты про южную платформу... Там закрыто всегда, но даже если бы открыто было, сам я туда ни ногой и её не пустил бы. Про метро всякое рассказывают. Может, сказки, может, и нет. А! Так ты оттуда выбрался? Ну, и как там внутри?

– Да никак. Пусто. Дверь нараспашку, внутри ни души.

– Пусто? Не знаю, не знаю... Значит, ты оттуда. Не из крыс случайно?

– Кто это?

– Лишенцы вроде нас, только бандиты. Говорят, у них в метро штаб. Слышал я, управляет ими некто Философ - странная у него кличка. Говорят, объявился недавно и сразу взял над крысами власть.

– Не знаю такого, - ответил Ключик и за удачный ответ награждён был ещё одним колпачком коньяка. Выпил. По животу разлилось приятное тепло, вставать не хотелось, но прогорели дрова, надо было добавить.

– Много не подбрасывай, до утра не хватит. Твоё здоровье, - сказал ему дед, выпил, хлюпнул носом и отёр слезу.

Навинчивая колпачок, спросил как бы невзначай:

– Ты ведь артмастер?

– Был, - признался Ключик.

– Я так и понял. Ей не говори пока.

Старик прилёг, не выпуская флягу. На огонь щурился, бормотал: "Что за жизнь? Менеджеры, дизайнеры, мерчендайзеры, артмастеры, маркетологи, промоутеры, рекрутеры..." Валентин Юрьевич Ключко, дипломированный архитектор, по специальности не проработавший ни дня, думал с горечью: "Прав он, прав. Какой из меня архитектор? Собачьей будки в жизни не построил, сортира не возвёл. Дед строил дворцы со шпилями и без, отец по всей стране натыкал заводских корпусов, а я... Ведь ничего не помню! Столько лет после института... Что там было с рубкой углов? В обло... В лапу... В иглу... В реж..." Он ясно припомнил - у отца была книга по деревянному зодчеству. Легко, будто наяву, отыскал на полке, мысленно потянул руку, даже название главы вспомнил, но дальше - всё. Провал в памяти. Ни чертежей, ни названий - ничего.