– Ну какой из меня архитектор? Самозванец, Лжедмитрий.

Дед проворчал невнятно, шевельнул головой. Заснул? Ключик убедился - оба спят: и дед, и внучка. "Лжец. Останешься с ними - придётся врать. Ей пока не говори, он сказал. Пока. А потом? Добавить к ненависти презрение? Мало того, что артмастер, так ещё и лжец. Ну нет, это не для меня. От себя отрекаться? К чёрту. Развезло деда. Нужно уходить, пока не проснулся". Ключик решительно поднялся, сделал шаг прочь от костра, однако ноги сами привели его к закукленной Александре. "Надо же глянуть напоследок. Снегурочка. Маленькая Разбойница, Джой Гастелл, Сашенька... Это не деда развезло, а меня. Прочь, прочь руки!"

– Пошёл вон от неё, ты... сволочь!..
– страшным шёпотом приказал себе бывший артмастер и нырнул во тьму зимнего леса.

На счастье тьма оказалась не слишком густой, взошёл рогатый молодой месяц в радужном ореоле. При его свете Валентин Юрьевич без приключений нашёл дорогу к южной платформе. Дверь была прикрыта, но не заперта. "Кажется, я оставил её нараспашку", - подумал Валентин Юрьевич, но решил не придавать значения таким пустякам. Схватившись за ручку, вскарабкался по наледи на порог. После промороженного лесного воздуха влажное дыхание подземелья показалось ему ядовитым.

Глава двадцать первая

В зале недостроенной пересадочной станции было тускло, затхло и пусто. Кому захочется в новогоднюю ночь шастать под строительными лесами, спотыкаясь о брошенные как попало доски? "Дверь прихлопнуло сквозняком, или я сам её прикрыл. Беспамятный же. Нет тут никаких крыс, мыши - да, встречаются. Что бандитам делать в тоннелях городского метро? Надо же такое придумать - штаб. Философ какой-то. Хорошую кличку заработать непросто. Сказки всё это - бандиты, разбойники. Современные бандиты и разбойники не сидят в лесу вокруг костра, песен не поют и штабов в сырых подземельях не устраивают. Зачем? Наверху в городе раздолье. Современные бандиты любят быть наверху. Взять хотя бы того, который в пентхаузе с мраморной балюстрадой. Метро ему ни к чему. Он не философ. Что ему делать во тьме? Свет..." Странное дело - в тоннеле мерцал свет, а шума поезда слышно не было. Удивительно - свет мерцал в правом от платформы тоннеле. "Я точно помню, поезда шли слева направо, - подумал Ключик.
– Реверсивное движение? Не похоже. Это не прожектора электрички, нет. Больше всего похоже на... да, кто-то идёт с фонарём. Путевой обходчик?" Ключик прислушался. Разговор. Смех. Путеец, если только он не безумен, не станет во весь голос говорить сам с собою и смеяться собственным шуткам. Ключик метнулся к стене, прыгая через перекладины лесов, нашумел (под ногами загрохотали доски), схоронился за распределительным шкафом.

– ...старого хрыча!
– вынесло из тоннеля молодой голос.
– Спит круглые сутки, спросонья морозится, несёт всякую хрень, а вы слушаете! Клошары-лошары.

– Дурак ты, Степлер, и шутки у тебя дурацкие. Философ зря слова не скажет.

– Так он мне и не сказал ни слова! Бестолковкой только своей патлатой мотнул. Я ему о деле, а он...

– Он с дураками не разговаривает. Слыхал, как он мне - на запад идите, там теперь встаёт солнце. На запад - это сюда. Вход смотрит на юг, нам, стало быть, на запад.

Ключик осторожно выглянул из-за шкафа. Судя по разговору, бандиты не собирались поворачивать в зал, если бы повернули - беда. Нашли бы сразу, спрятаться негде.

Они не повернули в зал. Головы и плечи, срезанные краем платформы, проследовали справа налево и утянулись в западный тоннель, туда, откуда выбрался на платформу пересадочной станции Ключик. Путь домой был отрезан, идти следом за крысами Валентин Юрьевич не посмел. Некоторое время он слышал обрывки фраз: "А что там?" "Развилка... пять углов" "А успеем?.." "Успеем. Дверь закроют только..." Потом возгласы превратились в невнятное бормотание, искажённое эхом, фонарные сполохи поглотила тьма.

Из подслушанной беседы и собственных наблюдений Ключик сделал сразу несколько ценных выводов. Крысы существуют. Философ - реальная личность. Дверь южной станции открыта была не зря - с чьего-то попустительства, вольного или невольного. Крысы так попадают в город. На запад по тоннелю - пятиугольная площадь, значит на восток - станция возле площади Архитекторов, куда и следовало идти. Это недалеко. Последний вывод Ключик сделал, припомнив, как визжал колёсами поезд, следуя с запада на восток. Тормозил, катясь под уклон, значит, поблизости станция.

Он выбрался из своего убежища, осторожно спустился в тоннель и пошёл по шпалам на восток. К стенам не жался по двум причинам: во-первых, нечего ночью опасаться поезда, а во-вторых, даже без фонаря видно было достаточно, чтобы не споткнуться и не упасть на контактный рельс. Темновато, но не беспросветно. Почему? Скоро он понял: станция не просто близко - рядом. Плавно повернув, бетонная труба через каких-нибудь триста метров вывела к свету. Ключик осторожно взошёл на платформу. Предосторожности оказались излишними. Прыгай он, грохоча по стальным проступям каблуками, звуки эти потонули бы в ровном гуле. По светлому прямоугольнику ползал улитковидный механизм, объезжал пустые лавки и бульварные фонари, пожирал грязь, оставлял за собою влажный мраморный шлейф. В зеркальной глади отражались скамейки, бульварные фонари, полукруглые потолочные своды с лепниной. Сам механизм и его водительница в мутноватом зеркале пола отражались тоже. "Увидела меня. Что будет делать?" Женщина в оранжевой безрукавке поверх синей униформы на Ключика не обратила внимания, словно появление оборванца с измазанной сажею физиономией было делом обыкновенным и порядком надоело. Обогнула, как фонарный столб, двинулась дальше. Чтобы не наследить, Ключик двинулся не следом за нею, а стороной, по немытому полу. На другом конце платформы - автоматические стеклянные двери, эскалаторы. Там выход. "Площадь Архитекторов", - прочёл Ключик над эскалаторной аркой. Выход? Куда? Что там, в сотовых бактобетонных джунглях делать? Пылесос повернул в конце платформы, объехав последнюю лавку, где кучей было свалено тряпьё, и пополз навстречу. Ключику волей-неволей пришлось посторониться и пройти по мытому. Это решило дело.

– Опять припёрлись?!
– возмутилась водительница пылесоса.
– Ходите круглые сутки, топчетесь! Туда-сюда, туда-сюда!.. Сколько можно? Расплодилось вас, крыс, пропасти на вас нет! Те улезли, я думала - всё, слава тебе господи, можно помыть. Так нет. Опять вы!

– Извините...
– подойдя ближе, начал покаянную речь Ключик, но женщина не собиралась вступать в переговоры со всякими лишенцами. К Валентину Юрьевичу обращалась во множественном числе, видимо, по привычке. Не переставая бубнить: "Те улезли, эти прилезли. Только я уберу, вы опять..." - выключила пылесос, сошла на пол и, направляясь к тряпичной куче, заорала: "Философ! Я сколько раз тебе говорила, скажи своим крысёнышам, чтоб не шастали после двух! Я не обязана всю ночь подтирать за ними... Философ, ты слышишь?" Тряпьё зашевелилось, из него, как из черепашьего панциря, вылезла кудлатая человечья голова на тощей шее. "Это и есть Философ?" - подумал, нервно сглотнув, Ключик. Философ заспанно лупал глазами. Всмотревшись, прокашлялся и хрипловато сказал: