Больше он не раздумывал. Попятился, развернулся, двинулся по трубе так быстро, как мог. Великолепная мысль - прицепить к балке канат, перекинутый через блок, стравить потихоньку сколько нужно. На талях два блока, крюк. Крюк зацепить петлёй, сесть в неё... Воистину, нет хуже советчика, чем бес противоречия.

На всякий случай он приволок в пристройку все тросы и блоки, какие были на чердаке, но хватило двух блоков, одного троса и одного крюка со стропой. Ключик сделал петлю, проверил крепление блока (к швеллеру прицепить - пара пустяков) и, прихватив всё необходимое, полез в трубу. "Остановись, пока не поздно", - думал он. Куда там. Бес противоречия толкал в спину, торопил: "Вперёд, малодушный!" Он обвязался надёжно (так ему показалось), закрепил верхний шкив, проверил - всё было в порядке.

– Ну что может случиться? Закреплю второй конец. Пока не увижу, что всё хорошо, вытравливать не буду. В самом крайнем случае повисну, потом влезу обратно по канату.

"Гробанёшся, дурак!" - думал он, елозя по мокрому бетону, чтобы развернуться вперёд ногами. Полминуты спустя он сидел в петле, держа обеими руками канат. Можно спускаться.

– Ну... вот...
– задыхаясь, проговорил он.
– А ты... боялся...

Сердце колотилось, в горле бился пульс. Ключик стравливал канат очень медленно, коленями упираясь в стену. Слизкий бетон пованивал плесенью, снизу сквозило. Фонарик пришлось сунуть в карман перед спуском. "Как же я в полной темноте схвачусь за скобу?"

– Раньше... надо было... думать...
– пропыхтел Ключик.

Канат натянулся, узел. "Ну, и? Я вишу. Что теперь?" Не так-то просто раскачаться, прижимаясь коленями к стене. Почти невозможно схватится за скобу в полной темноте. "Фонарик можно в зубы", - подумал Ключик, усилием воли отогнав мысли о том, что будет, если захочется крикнуть или чихнуть, или - что ещё хуже - если с размаху пригреет чем-нибудь по физиономии.

– Всегда можно влезть обратно, - сказал он.

Отдохнув с полминуты, достал фонарь, включил и сунул в рот. Показалось - скоба близко, достаточно протянуть руку. Он осмелел; упираясь в стену, выпрямил ноги. "Ладони саднит. Кожу ободрал о трос? Дурак, надо было взять перчатки. Раскачаться не смогу. Духу не хватит. Надо лезть обратно". Тут ему пришло в голову, что раскачиваться совершенно не обязательно, можно просто перейти, упираясь в стену. Приставным шагом. Проще простого!

Всё кажется простым делом, пока не попробуешь сделать. На четвёртом шаге Ключик понял, что не сможет устоять - его тянуло обратно, как отведенный в сторону маятник. Он захрипел, чуть было не крикнул, но вовремя вспомнил о фонаре. Увидел: "Скоба близко" Выпустив канат, потянулся одной рукой, схватился за холодное скольз... Запаниковал: "Сейчас сорвусь!" - вцепился. Канат провис, щёлкнул соскочивший шкив.

– Чёрт!
– крикнул Ключик.

Зря чертыхнулся - фонарик выронил. В глаза потемнело. Ключик лихорадочно зашарил второй рукой, ища опору. Вцепился в скобу, повис. Руки скользили по слизкому железу. "Не удержусь!" - ужаснулся он, подтянулся, извиваясь, стал одной ногой на ступень. Что-то мешало, тянуло за вторую ногу. В отчаянии Ключик отлягнулся. Отпустило. Он утвердился на лестнице всеми четырьмя конечностями и для верности зацепился за скобу подбородком. Руки и ноги дрожали. Судорожно передохнул, и вдруг...

– Бам-м!
– громыхнуло в колодце.

От неожиданности он снова чуть не сорвался. "Просто что-то упало", - подумал, но тут же понял: это не просто что-то, а шкив. Петля соскочила, упал нижний блок. Путь наверх отрезан. С минуту несчастный Валентин Юрьевич не мог заставить себя отнять от скобы руку и проверить, но всё-таки перемогся, обшарил пояс. Троса не было.

"Петля соскользнула, когда я болтался на руках, как сосиска. Наверх никак, надо вниз. И я слезу, если..." Перехватило дыхание. Снова захотелось кричать. Ниоткуда не следовало, что скобы идут донизу. Никто не обещал, что все они на месте, вполне может недоставать где-нибудь на высоте двадцати метров трех-четырёх штук. Двадцать метров? Пяти хватит, чтобы свернуть шею или переломать позвоночник. Неизвестно вообще, есть ли там, внизу, выход.

– Чёрт! Чёрт! Чё...

Он поперхнулся. "На чёрта нечего пенять, полез в ад, теперь думай, как выкручиваться..." Времени на размышления не было, руки мёрзли. "Ещё немного - и сведёт судорогой пальцы", - подумал Ключик. Стал спускаться, ища ногами опору и цепляясь за слизкие скобы. Казалось, спуску не будет конца. Он не слышал ничего кроме собственного надрывного дыхания и ватных толчков крови; перед глазами во тьме вспыхивали и гасли пятна. Пальцы одеревенели; чтобы не сорваться, всё чаще приходилось давать им отдых - повисать на локтях. Чувства притупились. Он упрямо полз вниз, не слыша шума проходящих поездов, не видя вспышек. Нога, ища опору, неожиданно ткнулась в преграду. Вторая нога скользнула со ступеньки, шлёпнула подошвой по луже. Ощутив твёрдое под ногами, - дно?!
– Валентин долго не мог разжать пальцы. Подогнулись колени, он повис на руках, потом всё-таки разжал и, не ощутив падения, кулём повалился в лужу. Дно.

Сколько так пролежал, неизвестно. Очнулся от холода. Его трясло. Руки и ноги - точно колоды или насквозь промокшие ватные мешки. Упираясь ладонями в мокрое и холодное, он приподнялся. Обнаружил, что может видеть. Тьма редела. Коридор? Штрек? Из широкого короткого штрека ветер нёс дальний гул. Пока Валентин сообразил, что за шум, ветер окреп, задул в полную силу. Стены штрека осветились, стало видно - не штрек, платформа, в конце - тоннельные своды. Серебром засияли на краю платформы лужи, гул превратился в гром. Поезд метро. Вспышки оконного света, как пулемётная очередь, как стробоскоп, как древний синематограф. Грохот, грохот! И сзади тоже? Оглушённый шумом Ключик обернулся. Тоже вспышки. Встречный поезд? Мелькание пресеклось, словно оборвалась в проекторе лента. Гул пошёл на убыль. В меркнущем подземном сиянии Ключик успел разглядеть помещение - не такое обширное, каким показалось сначала. Короткая платформа между тоннелями, в одной стене имелись стальные огромные двери, по другой - рядом с которой и сидел Ключик, - вверх уходила лестница из скоб. На полу обширные лужи. Больше ничего рассмотреть не удалось - после стробоскопических вспышек темень показалась непроглядною. Цепляясь за скобы, Валентин попробовал встать. Ноги слушались плохо, но всё-таки удалось с грехом пополам подняться. "Получилось. Сбежал. От грибов, от мерзких сотовых кондоминиумов, от музейной охраны, от партийного руководства и унизительных подачек, от пустоглазых рабочих пчёл и трутней, от памяти..." Кольнуло сердце. "Она не разбилась? Я падал, об скобы саданулся, потом об пол..." - обеспокоился Ключик и сунул руку за пазуху. В стробоскопических вспышках налетевшего поезда осмотрел тарелку. Цела. На этот раз встречный прошёл не сразу, чуть погодя. Ключик успел осмотреться лучше. На полу платформы всякая дрянь; видно, что помещение давно заброшено. "Где-то здесь останки моего фонарика и блок со стропой", - подумал он. Искать не стал. Понятно, что фонарик не мог уцелеть, а от прочего мало толку. Канат остался наверху, по нему, если захотят найти, куда музейный экспонат делся, найдут. Но скорее всего, искать не станут. Зачем? Цели добились, из дома выжили.

– Нет, - буркнул Ключик.
– Не выжили, а я сам сбежал из колодца.

Чтобы дать разрядку чувствам, набрал полную грудь сырого воздуха и заорал, глядя вверх: "Сбежа-ал!" Вместе с эхом на него обрушился шум подоспевшей электрички, в кинематографических сполохах Ключик увидел над головою сходящиеся наподобие дымохода колодезные стены. Сбежал, называется. На самое дно.

– Надо идти, - мрачно буркнул он.

Первым делом ощупью отыскал противоположную стену, дождался поезда, осмотрел стальные гигантские двери. Как открыть? Непонятно - ни замков, ни ручек. Неизвестно, стоит ли пытаться открыть.