чернявых девчушек лет четырнадцати. Вся группа стояла уже в начале узкой тропы,

ведущей вниз, к подножию гор, откуда недавно прибыл Донника. – Я подберу

близняшек, и зайду в Льюир с востока. Твой же путь будет гораздо короче, если

пойдешь напрямик, через долину. Да и нельзя нам всем вместе, такой толпой то, –

Мать закончила осмотр и удовлетворенно кивнула, посмотрела в глаза Красе.

– Знаю, – та лениво отмахнулась. Я просто так подошла, – она чуть замялась, –

вроде не свидимся больше. Хотела предупредить. Ты опасайся этой суки, – Краса

скривила уголок губы в направлении, выстроившей свою четверку Птахи. – С нее

станется, может не забыть свою глупую любовь и…

– Не надо, – Мать мягко остановила разнервничавшуюся подругу. – Ты же

знаешь, что она не такая. Просто он для нее – всё, – девушка на миг замолчала. –

Впрочем, как и для каждой из нас!, – она вдруг резко оборвала себя. – Ты прости, но

мы выходим прямо сейчас, – Мать порывисто обняла Красу, и, поклонившись на

прощание всей высыпавшей во двор школе, резко пошла по тропе. Брюнетки плавно

засеменили вслед за ней. Ша-То со смешанными чувствами посмотрел ей в спину, и,

не желая больше никого провожать, зашел внутрь своего дома. Краса, наблюдавшая

за этой картиной, увидела, как побелевшая от ярости Птаха, бросила взгляд, полный

ненависти вслед уходящей троице, и укоризненно покачав головой, пошла,

заниматься сборами своих людей…

« Клочок Неба», встретил императора, как и всех восходящих. Без всякого

почтения к высокому сану. Холодом, пронизывающим ветром и мрачными,

аскетичными лицами интуитов. Донника смотрел на безразличное лицо Чу, и вдруг

понял, что наставник похож на Ша-То, как брат близнец. Нет, не внешне, но вот этим

показушным безразличием и мнимым всезнайством. Вот этой попыткой показать

свое превосходство над любым человеком, даже над своим императором. Что

находится под этой маской? Такой же больной, как учитель в далекой Оссии? Или

нормальный человек, просто не желающий подчиняться? А быть может ещё, что

нибудь такое, о чем Донника, даже и предполагать не смеет? Однако, сейчас Су,

был не намерен разгадывать эти загадки. Обратный путь из Оссии и Арики, вплоть

до скалы Цо, прошел, мгновенно, словно о сне. Тянь, видя состояние правителя,

запретил своим людям разговаривать в пути, несмотря на то, что это могло вызвать

ненужные подозрения. Но, Доннике было все равно. Перед его глазами проносились

кровавые картины убитых девушек, затем вдруг всплывало лицо мальчика –

посланца, почему-то с уродливой огромной головой, твердящей о предназначении.

Су словно в лихорадке отмахивался от него, но башка сменялась, на лицо Ша-То,

которое спокойно смотрело на Доннику, словно успокаивая и говоря, что все будет в

порядке. А когда император начинал возбужденно доказывать ему, что дело

Солнценосного не может зависеть от, психованного убийцы, вновь появлялся

мальчик, в первоначальном обличье и грозно напоминал Доннике, чтобы он не

пытался понять господни пути, своим смертным, человеческим умишком… Донника

на время успокаивался и даже видел Тяня, маячившего рядом с каретой.

Воспользовавшись минутами просветления, император начинал истово молиться,

прося бога наставить его на путь истинный, но у него сразу начинала раскалываться

голова, и все возвращалось по кругу. И сейчас, он, вконец, измотанный, смотрел на

равнодушное лицо Чу, думая, с чего начать. Как убедить этого невзрачного

старикашку отдать приказ целителям, если его самого все ещё гложут сомнения?

Какие слова надо сказать? И что он должен услышать в ответ?

Чу, с раздражением посмотрел на молчавшего императора и переступил с ноги

на ногу, всем видом показывая, что долго ждать он не намерен.

В глазах Донники потемнело от ярости, и он решил не отступать, от

первоначального плана.

– Чу, – выкрикнул он, с такой силой, что, мгновенно среагировавшие «

Крокодилы», выхватив арбалеты, взяли под прицел наставника и ещё шестерых

учителей, застывших на площадке. Почуяв напряжение, со всех сторон, к старшим