царящее вокруг благоденствие.

– Где хозяин ? – прорычал он в лицо безобразно толстого человека, стоящего

возле входа в дворец, утопающего в тени причудливо постриженных акаций, одетого

в яркую форму дворецкого. Голову его украшал, глубоко надвинутый на лоб,

лиловый берет, а многощековое и четырехподбородковое лицо – хитрые

бесцветные глаза, которые без всякого почтения изучали правителя. Яславу, в этом

взгляде почудилось, что-то знакомое, сила в нем шевельнулась, и он понял. От

дворецкого исходили те же волны энергии, что и от ненавистной Финеи.

– Не совсем так, – толстяк подержал мгновение паузу и, сняв берет, слегка

поклонился. – Мы с вашей, гм, знакомой все же отличаемся. Но может быть ваше

величество захочет это и многое другое обсудить у меня дома? – длинные рыжие

локоны полыхнули огнем, когда толстяк пошевелился, открывая перед Яславом

высокие двери.

– Веди, – правитель коротко кивнул и, сделав знак своим людям оставаться во

дворе, тяжело шагнул в пенаты плебея.

Внутреннее убранство дворца полностью соответствовало тому, что было

заявлено снаружи. Здесь была мебель, собранная со всего Ковчега. Однако все

было подобрано и расставлено так неброско и со вкусом, что не искушенному

человеку, оценить насколько дорого это великолепие, было невозможно. Яслав

бросил безразличный взгляд вокруг и пошел по длинному холлу, вслед за

семенящим впереди, хозяином. Тяжелые ботинки утопали в длинном белом ворсе,

арикийского ковра, устилавшего все помещение, вплоть до больших прозрачных

дверей, открывавших вход в огромный зал. Там, на гигантском кожаном диване,

сделанном в виде обруча, Яслав сел и с, выжидательным видом, уставился, на

расположившегося напротив, Рыжа.

Толстяк ответил, положив руки на восьмиугольный стол, расположенный внутри

«обруча», – немигающим взглядом и тоже молчал. Пауза затянулась, накаляя и без

того безрадостную атмосферу.

– Говори, – прорычал сквозь зубы Яслав, положив руку на рукоятку меча.

–Разница между мной и Финеей, – толстяк говорил так, как будто бы продолжал

начатый разговор, заключается в том, – что она преследует свои цели, используя

недозволенные методы, и в связи с этим, является ведьмой. А я ограничиваюсь

лечением людей и в редких случаях предсказаниями, что в свою очередь делает

меня лишь гениальным целителем, имеющим дар божий.

– Меня не это интересует, – меч наполовину покинул ножны.

– Мне это известно, мой государь, – Рыж словно не замечая гнева Яслава,

достал из кармана печеньку и в мгновение ока проглотил. – Но все же вам

необходимо знать об этой детали. Что же касается недомогания прекрасной Валуоки

и моих слов, которые и привели Вас в мой прекрасный особняк, то мои

консультации, увы, дороги и будут стоить Вам двух тысяч, арикийскими олларами.

– Сколько…?!, – Яслав задохнулся от гнева. – Да как смеешь ты…, – он

неожиданно прервал сам себя, осененный внезапной мыслью, – хорошо, ты их

получишь.

– Спасибо, мой государь, – Рыж встал с дивана и отвесил глубокий поклон. –

Тогда перейдем сразу к делу, – по его губам скользнула легкая усмешка, ведь

данное царем слово нерушимо, тем более, если оно дано на смертном одре. Иначе

душе его и его родных никогда не вернуться в лоно Отца.

– Смертном одре, что ты такое говоришь? – прохрипел Яслав, вскочив,

понимая, что хитрая толстая харя, заманила его в ловушку.

– Валуока, непременно умрет и унесет с собой ребенка. Никто не в силах ей

помочь, поэтому слово Оссийского царя дано в преддверии гибели его жены. И как я

передал через вашего человека, вина за её болезнь и будущую двойную смерть

лежит на венценосном муже её, – толстяк с неожиданным проворством увернулся от

стремительного удара мечом, который нанес взбешенный Яслав, но напоролся на не

менее страшный удар левой, закованной в латную перчатку. В ушах что-то тихо

хлопнуло, разорвавшись тысячей искр, свет внезапно погас и толстяк без сознания