– А я помню точно, как в песне пели, что он хочет летать, но на таран в любой момент подпишется!
– я не сомневался в своей правоте: строчки из этой песни были у меня как будто перед глазами, и я уверенно стоял на своем.

– Забьемся?
– предложил Очкарик.

– Давай! На что?
– ответил я.

– На сто баксов!

– Ты че, дурак? На сто баксов я никогда не буду спорить, даже если я на сто процентов уверен! Сто баксов! Ты, Макс, богатый, а я нет. Тебе эта сотка по фигу, а я на черностоечного "марка" коплю! Но в своих словах я уверен!
– я действительно был уверен, потому что когда я уверен, то я уверен, а когда не уверен, то тогда нет.

– Хорошо. Сейчас начало девятого, а краевая библиотека до девяти работает? Кто помнит?
– спросил нас Макс.

– Зачем тебе?
– Яцек явно подозревал неладное.

– Заедем ненадолго, посмотрим, кто такой Талалихин и кто такой Гастелло! Колода будет спорить до талого, даже если он на двести процентов не прав!
– Очкарик перестроился в правый ряд, намериваясь свернуть на Океанский проспект, чтобы по нему подняться к библиотеке.

Влад и Марк синхронно заголосили: один кричал, что бы его отвезли на набку, где его уже заждалась красивая телка; второй - что надо срочно ехать к проходной, иначе свой грузовик он не увидит никогда. Но Макс оставался непреклонным:

– На пять минут буквально!

– Эти придурки мой грузовик просто бросят с ключом в замке зажигания, и кто угодно может его угнать! С чего я тебе буду отдавать триста долларов за паспорт моряка?
– Марк говорил спокойно, но было видно, что он взволнован.

Угроза потери трехсот долларов, безусловно, подействовала на Очкарика. Вместо того, чтобы повернуть направо, он проехал прямо, и через десять минут мы подъезжали к проходной порта. Грузовика еще не было, и нас посетили сомнения в том, что он появится. Но буквально следом за нами подъехала белая "дюна" и остановилась прямо на проезжей части. Из нее вылез обыкновенный, ничем не примечательный парнишка, сел в сопровождавший его "диамант" без номеров, и, развернувшись, они уехали в сторону Казанской. Марк не спеша вылез из Максовского автомобиля и подошел к своему работающему грузовику. Мы потянулись следом за ним. Вдруг слева, из порта, вынырнула серая "селика" с наглухо тонированными стеклами. Она медленно подъехала к нам. Сидевшие в ней двое парней о чем-то переговорили между собой и тотчас под визг колес сорвались вслед за "диамантом". В воздухе запахло жженой резиной, а мы сообразили, что, окажись мы здесь минутой позже, "дюна" исчезла бы, как мираж. Макс очнулся первый.

– Гоша, садись за руль! Марк, бери документы - и к нему. Поедем через порт, не отставайте!

Он сел в "краун" и сразу поехал к проходной, на которой до сих пор нес вахту наш старый знакомый. Макс перекинулся с ним парой слов, тот кивнул головой и опустил цепь. Я дождался, пока Марк сел на пассажирское сиденье, включил передачу и... заглох.

– Игорь, чего ты тупишь?
– Марк, не мигая, смотрел на меня.

– Марк, заткнись! Сейчас сам за руль сядешь!
– я вспотел от волнения, но сообразил, что включил третью передачу вместо первой. Снова завел грузовик, аккуратно воткнул первую и плавно тронулся с места.

– Не злись, я же в хорошем смысле слова!
– когда мы двинулись, Марк повеселел.

"Краун" с нашими друзьями ждал нас сразу за цепью. Я пристроился вслед за ним, и мы поехали по свободной портовской дороге.

Стоянка, в которой наш друг имел долю, находилась сразу за городским парком, и мы добрались туда достаточно быстро и без приключений. Когда я въехал вслед за Очкариком на отсыпанную гравием площадку, он уже переговорил со сторожем и показал мне место в самом дальнем углу. Я тронулся в том направлении, но меня остановил Марк:

– Игорь, погоди минуту!

Он вылез из кабины и залез в кузов. Я оглянулся назад и увидел, что там находятся несколько стиральных машин, перетянутые веревкой, чтобы не болтались. Марк пошевелил губами, посмотрел на меня и спрыгнул на землю. Он подошел к Максу и что-то ему сказал. Очкарик выскочил из машины и стал кричать на Марка, размахивая руками. Мне стало интересно и, поставив авто на нейтралку и дернув кверху ручник, я выпрыгнул из кабины. Влад тоже вылез из "крауна", и мы стали интересоваться, в чем проблема.

– Этот дурак хочет вернуться в офис к петраковским,- сообщил нам Макс.

– Зачем?
– поинтересовался Яцек.

– Я привез шесть стиралок. Две из них пропали - причем обе автоматы, самые новые. Я у пакистанца четыре часа выпрашивал, чтобы он мне их подарил. Под конец уже думал, он меня задушит! А вчера мы договорились с одним барыгой! Он всю партию собирался оптом забрать, по семьдесят баксов за машинку, но только с условием, что эти две тоже будут. А без них остальные стоят максимум по сорок!
– приводил Марк свои железные доводы.
– Максим, давай вернемся!

– Марк, даже если на секунду предположить, что петраковские не вкурили, что они лоханулись по полной... Так вот, даже если на секунду это предположить, то, когда ты туда приедешь, чем ты будешь мотивировать свои притязания на две бэушные стиральные машины? Тем, что Талалихину не в чем исподнее стирать? Ты своей башкой подумай, Марк, прежде чем туда ехать!
– после этих слов Очкарик уставился на Марка, а тот смотрел себе под ноги.

– А если я скажу, что у меня маленький ребенок родился, и мне надо много стирать... всего?
– он развел руки, показывая как это много.