Новый Генсек, потребовавший безбоязненно вскрывать недостатки, быстро разворошил болото под названием Советский Союз. Свежий ветер перемен (этот тогдашний штамп, тем не менее, очень точен) ломал все идеологические каноны, казавшиеся незыблемыми. В речевой оборот вошли понятия гласность, ускорение, перестройка, плюрализм мнений. Журналы начали публиковать "антисоветские" рукописи, десятилетиями лежавшие в столах авторов, появилась литератора русского зарубежья. Тиражи центральных изданий достигли невероятных размеров. Публицистика стала популярнейшим жанром. Статьи о сталинских лагерях и репрессиях, белых пятнах истории, волюнтаризме Хрущева, экономическом тупике, в который завел страну Брежнев, зачитывались до дыр.

"Мне 38 лет и только теперь узнаю правду о своей родине, - сокрушался я в своем дневнике.
– Народ оболванили, социалистическую идею скомпрометировали. Не кончается поток публикаций на эти темы. Каждый ищет свой ответ на вопрос, почему и когда мы отошли от ленинских принципов. Обилие жутких фактов угнетает и потрясает! Но надо читать, думать, надо проникнуться идеей настоящего, не извращенного, социализма".

Заговорили о социализме с человеческим лицом, но самого вождя мирового пролетариата какое-то время еще не трогали. Два учебных года я посещал занятия университета марксизма-ленинизма, работавшего при областном Доме политпросвещения. Искренне хотел набраться пользы от изучения "ленинского наследия". А потом историки-диссиденты, публицисты, архивисты вынесли на всеобщее обозрение "исподнее" самого Владимира Ильича - "немецкий след", санкционирование вождем красного террора, "философский пароход", сравнение интеллигенции с говном. В частности, поразила опубликованная в "Правде" статья бывшего министра здравоохранения СССР Бориса Петровского, дважды изучавшего документы, связанные со вскрытием Ильича. Нам внушали: мозг вождя был больше обычного, отсюда шло представление о нем, как о гении. Все знали, что покушавшаяся на жизнь Ленина Фанни Каплан стреляла отравленными пулями. Академик же Петровский сообщил правду: отравленные пули - блеф, причина смерти - ишемия мозга. Вес мозга, и это подтверждено вскрытием, 1400 грамм, что едва превышает среднюю норму.

Не меньше шокировали листовки, которые раздавали на центральной площади Запорожья - Октябрьской. В них были высказывания Ильича, призывающие к "свирепой и беспощадной расправе" с кулаками, проститутками, попами, белогвардейцами и колеблющимися. При этом указывались номера томов и страниц, откуда брались цитаты. Полные собрания ленинских сочинений (в 55-томах) пылились в каждой библиотеке, предметно же изучалось из них - десяток хрестоматийных работ. Школьный образ "дедушки Ленина" потускнел, между ним и Сталиным появился знак равенства. Тогда-то и начал для большинства развеиваться идеологический дурман, затрещала по швам компартия, подогнулись ноги колосса по имени Союз Советских Социалистических Республик. Стали прочищаться и мои собственные мозги.

Официальный печатный орган ЦК КПСС газета "Правда" объявила, что зон, закрытых для критики, больше нет. Показывая пример, газета публиковала потрясающие по смелости идей статьи новых партийных лидеров, разоблачала мздоимство высших чиновников. С подачи московских журналистов слова мафия, коррупция стали употребляться по отношению к нашим, а не "капиталистическим" реалиям. Нудные передовицы превратились в захватывающее чтение, содержание которых обсуждалось с коллегами и друзьями. Казалось невероятным, что об этом говорится не на домашней кухне вполголоса, а написано в центральной газете. Как водится, тут же возник анекдот:

– Читал "Правду" сегодня?

– Нет, а что там?

– При встрече. Это не телефонный разговор.

Летом 88-го в "Комсомолець Запоржжя" пришла разнарядка: направить корреспондента на стажировку в молодежную приемную "Правды". Редактор послал меня. Командировка была во многом формальной, можно было с чистой совестью целый месяц провалять дурака. Я же активно напрашивался на задания, обрабатывал письма, посещал все летучки: было интересно повариться в творческом котле первой газеты страны. Как-то в редакционном буфете мне показали на невысокого чернявого армянина, следователя-важняка Генпрокуратуры СССР Тельмана Гдляна, который вел ставшее знаменитым "хлопковое дело", связанное с коррупцией в высших эшелонах Узбекистана. Именно "Правда" в статье "Кобра на золоте" первой написала об этом.

И вот стажеру предложили поехать на слет молодых историков. "Посмотри, послушай, - сказал мой правдинский шеф, - и сделай небольшую заметку". Слет проходил в подмосковном молодежном центре "Олимпиец" и стал для меня выдающимся четырехдневным событием. Наша историческая наука, увязшая в догматах и стереотипах, переживала кризис, не зря ж появился термин - белые пятна истории. В "Олимпиец" съехались интересные молодые люди. Те, кого позже назовут новыми неформальными лидерами. Мысли их были точны и нестандартны, знания обширны. На равных с молодежью в дискуссиях участвовали маститые советские обществоведы-историки.

"Впервые за много лет открыто выступаю в такой большой аудитории", - сказал легендарный диссидент-историк Рой Медведев. Его устные зарисовки о Сталине, Брежневе, Андропове, Черненко были подобны открытию страшных тайн. Многое из услышанного в "Олимпийце" прочту потом в медведевских книгах. Юрий Афанасьев, ректор Московского историко-архивного института, потрясал своими высказываниями не меньше. Именно от него впервые услышал суждение о том, что советская историческая наука всегда была на службе у коммунистической идеологии, оправдывала сталинский режим. Запомнил и размышления профессора Сигурда Шмидта о краеведении, мощной ветви исторической науки, планомерно уничтожаемом с 1928-го года на протяжении десятилетий. Шмидт был прав: я вел в "КоЗе" краеведение, так мне разрешали не более раза в месяц готовить по этой теме выпуски.

В ночь после слета я написал заметку о том, что в "Олимпийце" столкнулись две точки зрения на освещение исторических событий: ортодоксальная, страдающая субъективизмом, и новая революционная, лишенная идеологической окраски. Редактор отдела, поручивший писать о слете историков, прочтя заметку, посмотрел на меня внимательно и попросил его выслушать. Затем корректно и не спеша просветил насчет борьбы разных научных школ, одну из которых возглавляет известный историк, редактор газеты "Правда", академик Виктор Афанасьев. Моя же заметка, пусть косвенно, пропагандирует взгляды популиста Афанасьева Юрия. Думаю, ясно, что заметка опубликована не была. Мог ли я знать, что стал маленьким свидетелем зарождения большой бури, которая, породив очень скоро межрегиональную депутатскую группу (в неё войдут Рой Медведев и Юрий Афанасьев), поглотит академика Афанасьева с его великой КПСС?