Конечно, если убить одного из участников игры или, тем более, хранителя, это приведёт к совершенно неожиданным и подчас неисправимым результатам. Но когда это останавливало меня и когда это печалило моего господина? Чем больше крови и смертей, тем слаще пир. Чем больше разрушений и поражений - тем веселей победа. Это я знал и помнил твёрдо. Никаких правил, кроме тех, которые даёт мой господин. А уж он-то любил неожиданные результаты. То, что у людей считалось плохим, злым или печальным он тоже более, чем одобрял. Так за чем же дело стало?

И вот теперь я ошивался на вокзале в Лондоне.

Зачем я сюда пришёл? Мне нужно было выследить всех четверых. Я уже установил, что они добрались от аэропорта до какого-то дома ближе к окраине (судя по магическому фону, в доме жил какой-то слабенький маг), куда-то переместились и вернулись обратно, после чего пошли именно сюда - на вокзал. Вычислить по запаху и следу аур, куда именно поехал поезд, было не так просто, но я не торопился. Охота - такое занятие, в котором спешка нужна в последнюю очередь. В конце концов, от самого процесса охоты нужно получать удовольствие - иначе зачем всем этим вообще заниматься?

Поэтому я спокойно бродил среди людей, тщательно замаскированный под одного из них, и высматривал любые возможные следы или улики, которые могли бы привести меня к моей цели.

Я найду их. И, когда это произойдёт, я их больше уже не упущу.

II.

Мне было смертельно скучно. Я сидел и бесцельно качал ногой.

Не скажу, чтобы я был таким прямо уж нетерпеливым. Но попробуйте провести почти пятнадцать лет в полном бездействии, паря где-то там в невесомости и наблюдая вокруг себя лишь медленно меняющиеся цветные пятна радужного оттенка - и вы почувствуете точно то же, что и я. А уж если вы знаете, что срок вашего добровольного заключения здесь завершится через полторы недели...

Откуда я знал, что осталось именно полторы недели - было совершенно непонятно. Здесь не было часов, я ни на чём не царапал палочки и чёрточки, а любые заклинания по определению времени тут не работали по вполне определённой причине: время здесь шло совсем иначе. И, конечно, для меня оно тянулось меньше, чем пятнадцать лет. Что-то около месяца. Но... Лишь отчасти. Какая-то моя половина, более глубокая, чем та, что ощущала "внешние" чувства, прекрасно понимала, что прошло именно столько, сколько прошло на Земле. Просто для меня-наружного эти чувства затупились. Месяц провисеть в Астрале - тоже терпение иметь надо, но всё-таки не такое.

То, внутреннее "я", которое чувствовало всё так, как оно есть, я - в самом начале своего заключения - загнал в стазис, предвидя проблемы, которые могут возникнуть. Но снова сыграло свою роль искажённое Астралом время: медитация закончилась раньше, чем нужно. Вот уже почти год (по земному исчислению) я бодрствовал. Часов десять, если считать тем временем, в котором жил я-наружный.

Обе половины моего сознания развлекались тем, что на все лады ругали и Астрал, и Гортензию с её советами, и самого себя. Ведь, что бы там ни было - это именно я решил, что пойти сюда будет лучше, чем переместиться куда-нибудь в прошлое, к динозаврам или древним грекам. Гортензия поддержала такое решение, аргументировав это тем, что так будет легче определиться с точным моментом выхода. Оно, конечно, и верно, но это я тогда так считал. Не исключено, что я буду так считать через полторы недели - они же десять минут - когда выйду отсюда. Но здесь и сейчас никакие доводы не заставили бы меня изменить мнение о том, что лучше бы мне было никогда не знать о том, что такое Астрал, и гори всё синим пламенем. Я раз за разом прокручивал в голове тот миг, когда Гортензия впервые заговорила об этом. Тогда, в конце моей игры.

– Ничего, - сказала она после того, как заявила о том, что неспособна мгновенно вернуть меня домой.
– Мы что-нибудь придумаем. Потерпи ещё немного, Джулиан.

Как выяснилось впоследствии, "немного" растянулось на полторы тысячи лет.

За что я был сейчас безмерно благодарен, так это за память мага; за ту возможность по желанию вызывать в своей голове воспоминания, достоверные до такой степени, что, казалось, я проживаю их заново. И вот сейчас я, коротая время до выхода из Астрала, вспоминал ту давнюю сцену. Освещённая громадным сталактитом пещера, мы четверо, команда соперников, пять палантиров (шестой только что разбил Матонви) и голос Бладивед (именно под таким именем я тогда знал Гортензию).

– И что же?
– спросил я тогда, поглядев на потолок (было ясно, что Светлая скрывается не там, но голос исходил сверху, и так было удобнее).
– Если вернуть меня к родным может только Кераун... Это ведь так, да? Раз он меня сюда закинул.

– Так, - подтвердил звенящий голос Бладивед.

– Тогда... Чем вы сможете тут мне помочь?

– Ты не можешь переместиться к своим родным в один миг, - мягко сказала Светлая.
– Но я могу, например, сделать так, чтобы ты дожил до того момента, когда переместился сюда, и ни капли не изменился. Я могу погрузить тебя в сон на полторы тысячи лет - ты ведь именно такой путь проделал, даже чуть больше. А когда ты проснёшься...

– В летаргию на пятнадцать веков?!
– меня чуть передёрнуло.
– Вы это серьёзно?!

– А что не так?
– удивилась Бладивед.
– Ты ведь хотел именно этого. Для тебя это будет выглядеть так, будто ты закрыл глаза, а открыв их - оказался уже у себя дома. О том, чтобы твоё тело пробыло все эти годы в сохранности - я тоже позабочусь.

Я растерянно посмотрел на стоящих рядом друзей. С одной стороны, Бладивед права, и это действительно лучший способ попасть домой. С другой - уж как-то больно странно всё это, да и страшно немного. Вдруг Бладивед что-то напутает, и я не проснусь, или проснусь через тысячу лет после своего рождения! К тому же, сейчас, когда от возвращения домой меня отделяло одно только короткое "да", я неожиданно ощутил, что действительно не стремлюсь туда... Или, точнее, стремлюсь - но и отсюда уходить не хочу. Да, там мои родные и друзья. А здесь?! Разве Матонви, Локрин, Шейд мне менее дороги, чем школьные товарищи и приятели из скаутского отряда? Ни с одним из них я не пережил чего-нибудь такого, что было бы хоть немного похоже на наши с ребятами приключения во время игры. Так куда же мне от них уходить? И где, где теперь мой дом?