Стихийность процесса и отсутствие цели порождает массу негативных явлений. Все представления о тупости чиновников, об их неспособности решать элементарные вопросы и даже об их вредительстве - следствие такой стихийности. Государство ведь тоже своей экспансии не осознает! У него тоже в "мозгах" рынок, содействие предпринимательству, развитие конкурентной среды... Оно считает, что занимается именно этим - развивает рынок и конкурентную среду! Не "оно" как субъект, а "оно" как сумма субъектов, его представляющих.

Когда ребенок, горя желанием помочь муравьям, подправляет их домик так, как, по его мнению, правильнее и красивее - у муравьев наступает стихийное бедствие. Если бы они могли осознавать планы ребенка, если бы они признавали его право улучшать их жизнь - они бы также, как и мы действиями чиновников, удивлялись глупости и неправильности происходящего.

Невозможность достичь поставленных целей приводит к тому, что пространство, в котором должна была процветать рыночная экономика, заполняют разнонаправленные личные интересы. Отсутствие результата прилагаемых усилий оставляет для чиновника возможность единственного подхода к своей роли - узкоэгоистического.

"Ресурс" у каждого чиновника или менеджера - разный. Кто-то может позволить себе на полученные через откаты за ненужные работы и услуги, которые он заказал, только построить домик и хорошо отдыхать в отпуске. А кто-то - управляет каким-нибудь национальным средством массовой информации. В любом случае - каждый на своем месте стремится "монетизировать" свой ресурс в самом выгодном для себя варианте. Это порождает общую несогласованность, перекрещивание функций, пустые расходы и, самое главное - ощущение бессилия перед тупой, бездушной государственной машиной. В таком государстве уже ни одно административное решение не может пройти сверху вниз, не исказившись до неузнаваемости многочисленными саботажами и компромиссами личных имущественных интересов.

Добавляют сумбура и меры борьбы с негативными явлениями в области государственного управления, попытка исправить то, что не может быть исправлено по своему определению. Опять же: исправить в рамках уже не действующей рыночной системы отношений. Например, конкурсы на госзакупки - это ведь целое новое коррупционное направление. Сколько людей "живут" от него!

Отсутствие понимания происходящего и ясного целеполагания для ликвидации кризиса и дальнейшего развития - негативное явление, способное вызвать самые непредсказуемые последствия. Кто бы мог подумать, что эту фразу придется произносить в XXI веке?

6. Inclusive или extractive?

Большинство из сказанного в этой части книги, мировой экономической мыслью принято относить к противоречию между инклюзивными и экстрактивными политическими и экономическими институтами. Особенно удачно в эти представления вписывается Россия. По данной логике, рыночная экономика в ней не наступила потому что некие "элиты" захватили экономику в рамках порочного круга экстрактивности, существующего еще со времен царизма, плавно перекочевавшего в СССР, и теперь не дают ей развиваться, так как опасаются, что прогресс ликвидирует их экономическое, а потом и политическое влияние. Элиты боятся, что придет "молодая шпана", которая "сотрет их с лица земли". Поэтому, мол, в России ничего, кроме ресурсодобывающего сектора не развито - элите это удобно, на сверхприбыли хватает, а дальше, мол, трава не расти. Такой точки зрения, в частности, придерживаются авторы теории об инклюзивности и экстрактности - уже нами не раз упомянутые Дарон Асемоглу и Джим Робинсон, совместно создавшие труд "Why Nations Fail".

Асемоглу и Робинсон пишут о том, что политические и экономические институты создаются в ходе исторического процесса в результате цепочки неких случайных ключевых событий и, будучи созданными, начинают воспроизводить сами себя: экстрактивные через т.н. "порочный круг", а инклюзивные - через "круг" "позитивный". Так, инклюзивность Англии, по их мнению, сложилась в результате того, что когда-то монархия не смогла монополизировать освоение своих колоний в Северной Америке и торговлю через Атлантический океан. Напротив, проблема Латинской Америки в том, что, когда она была колонией Испании, торговля и освоение ресурсов были под полной монополией испанской короны, а местное население принуждалось к дешевому и тяжелому труду.

На самом деле ничего случайного в этом историческом предопределении нет: все зависит от способа хозяйствования, наилучшим образом соответствующего природной и общественной обстановке в определенном месте в определенное время [Не путать с т.н. "географическими" теориями!]. Если ресурсы Латинской Америки (золото, другие драгоценные металлы или то же производство из сахарного тростника) для своего освоения требовали организации производственной структуры с большим количеством рабочей силы, эта структура возникла, а, так как структура эта требовала еще и защиты, без государства здесь также не обошлось. Признанная "инклюзивной" Англия выстраивала свою политику в колониях, расположенных вне Северной Америки - Индии и Эфиопии - полностью идентичным способом. Юг США - пример из этой же области. Напротив, огромный безлюдный североамериканский Фронтир, ресурсы которого извлекались и перерабатывались наилучшим образом через производство, требующее не количества, а квалификации рабочей силы, создал отношения свободного предпринимательства и конкуренции.

За дипломатической же формулировкой "Англия не могла контролировать торговлю в Атлантике" лежит не что иное, как поддержка пиратства. Не торговлю не могла контролировать Англия (все другие страны, сумевшие хоть немного централизовать свои государства, прекрасно с этим справлялись с помощью институтов таможни), а закрывала глаза на пиратов, и делала это не без выгоды, так как пираты частично перехватывали ресурс, добываемых в колониях Латинской Америки, Англии не доставшихся. Ну, а пиратское братство, как и любое другое преступное сообщество, где лихая удача и смекалка (способность и стремление к инновациям, как сказали бы современные экономисты) ценятся выше и окупаются лучше, чем какое-нибудь происхождение - идеально характерный пример зачатка инклюзивности. В России имеется свой аналог данного института - преступное сообщество, основанное на т.н. "понятиях" и авторитете "воров в законе". Кажется, это именно то, о чем говорят Дарон Асемоглу и Джим Робинсон, описывая становление инклюзивных институтов в Англии - начиная от того, что отдельные представители "элиты" не имели достаточной силы, чтобы подчинить себе все ресурсы и вынуждены были искать компромисс друг с другом ("делить поляны") и заканчивая сильной централизацией на основе права и равенства каждого перед законом - "воровских сходок", "понятий" и "суда авторитета" по этим самым "понятиям".