И вот мы в деревне!

На кустах поблескивают капли недавнего дождя. В дорожной грязи — многочисленные следы солдатских ботинок. Ямки от гвоздей на подковах ослов. Конский помет посреди проезжей части. Брошенное в спешке детское пальтецо. Ничего больше! Вот какая-то обгорелая стена, вместо окон зияют черные дыры. Мы заглянули внутрь. Рядом со мной были Адела и Минер. Волосы встали дыбом от того, что мы увидели.

Внутри валялись обгорелые трупы мужчины и женщины. В затылке мужчины — штыковая рана. У женщины была глубокая рана на груди. У дома лежала мать с ребенком лет пяти. У обоих перерезано горло. Возле забора скорчился, будто во сне, расстрелянный мужчина. Посредине села — еще два обгорелых дома, на дороге — воронка от снаряда. В другом конце села рядом с нивой лежала мертвая крестьянка, девушка одних лет с Аделой. Одежда ее разорвана, вся в крови.

Мы прочесали село. Ни души и ни крошки! Только вокруг колосились хлеба. Огородов нет. Грядки лука растоптаны. На краю села нас встретил скорчившийся пес с остекляневшими глазами. Трехлетняя девчушка убита в спину.

— Жители ушли, — произнес Минер.

— А эти? — спросил я.

— Эти остались. — От его слов мне стало жутко.

Рябая плакала.

День угасал. Ускользал, как птица из рук. Минер направился из села; Да, если кто нападет на нас, Минер сумеет выбрать такую позицию, что оправдает даже нашу смерть!

Мы шли часами, надеясь найти другое село. А у меня было такое чувство, будто кружим вокруг смерти.

— Йован пошел за водой, — сказала мне Рябая на одном из привалов.

Я присел рядом со стариком на согретую солнцем поляну.

— Он пошел, чтоб разведать местность, — объяснил старик.

— Что-нибудь еще просил передать?

— Только это и сказал.

— А мы?

— Знает, что, пока он не вернется, мы останемся на месте, — заметила Адела.

— Вон он, — проворчал старик.

Йован сел возле Аделы и с улыбкой помахал мне рукой:

— Слушай, мы еще держимся.

Я кивнул.

— Дай залатаю тебе рукав, — сказала Адела Йовану.

— Смотри, не зашей мне его, — возразил Йован. — А то придется распарывать.

Минер, раскинувшись на спине, всматривался в небо сквозь полуприкрытые веки. — Йован и Адела сидели чуть в стороне, слева. И опять я почувствовал себя одиноким, как никогда.

— Давай прихвачу второй кусок, — говорила Адела. — А то совсем порвется и пойдешь в одной рубашке.

Йован опять снял куртку и нахмурился:

— Я могу и с драными рукавами подохнуть.

— Устали мы, — произнесла Рябая.

— Не та пора, чтоб пешком шагать, — бросил Йован. — Собачья это пора.

Судейский и Минер о чем-то тихо разговаривали.

— Ты не можешь дать мне фляжку с водой? — попросил старик Рябую.

— Смотри, чтоб не стошнило, когда много выпьешь, — буркнул Йован.

— Ты за собой следи, — отозвался тот. — То господа бога из себя строишь, а сейчас похож на жулика. Стукни его, девушка.

Рябая улыбнулась:

— Это мы от голода такие. Выйдем ли?

— Да, — ответил Минер. — Все идет, как полагается. Пора двигаться дальше.

На скале, неподалеку от нас, сидел стервятник, серый и спокойный. Краешком глаза он смотрел в нашу сторону.

— Грабовац, — сказала Рябая, — ну-ка, отгони его. Ишь, поджидает нас. Может, знает, что далеко нам не уйти?

— Может, и знает… — заметил Йован.

Я поднял винтовку, но в этот момент огромная птица лениво взмахнула крыльями, и на солнце сверкнуло перышко, вылетевшее из ее хвоста.

Впереди лежало непаханое, заросшее травой поле. На востоке оно упиралось в скалы. К югу тянулась грабовая роща. Вдали снова послышался треск винтовок, словно отдаленное воспоминание.

— Стреляют из-за Црного Врха, — прошептал старик.

— Сколько ходу дотуда?

— Целый день, если на свежие силы. Вон та вершинка, что утопает в тумане, голубоватая.

— Црний Врх?

— Нет, Црний Врх подальше, за нею. Лет двадцать назад я проходил по этим местам, но дорогу уже не помню. Где-то здесь должны быть загоны. Теперь там наверняка банды.

— Стой, — приказал Минер, остановившись в тени грабов. Он тоже сильно устал, только голубые глаза его по-прежнему смотрели молодо и уверенно. Все трое опустились на землю. Теперь мы чаще делали привалы, и даже небольшое расстояние казалось нам бесконечным.

Снова в лучах заходящего солнца мы видели в бинокль село. И снова нас поразил его вид.

— Как тебе нравится? — спросил я Минера.

Старик сел на ствол дерева.

— А? — спросил я опять.

— Нисколько. Но мне нравится само желание сойти вниз, — сказал Судейский.