Холмин глупо кивнул.

– Так что скажите на этот счёт?

– Да, есть. Старший. Олег. Он сейчас в больнице с Галиной – это моя жена, – Холмин присел. – Олег попал в аварию. Лежит – в коме. Врачи ничего не обещают.

Участковый заворочался.

– Сочувствую. А что случилось, простите? Можно поподробнее?

– Да, конечно, – вздохнул Холмин. – Олег просил на день рождения мотоцикл. Мы с Галиной всё откладывали покупку, хотя и решили, что купим. Олег хорошо учился, занимался в спортивной секции, в свободное время даже книжки пытался писать... Вечно носился с блокнотом.

– Хм... По стопам отца?

– Вовсе нет. Писателем он себя не видел. Так просто, баловался... – Холмин помассировал виски. – Даже не верится, что весь этот кошмар случился взаправду. Так вот, купили мы этот треклятый мотоцикл... Олег сразу же на права выучился – хотя и без того ездить умел. Но он хотел, чтобы всё было по-настоящему... Господи! Какими же мы были тогда дураками! – Холмин ухватился за голову. – Галина звонила утром. У Олега отказало сердце. Врачам пришлось подключить сына к аппарату искусственного кровообращения...

Какое-то время молчали.

Участковый двигал по столу чашку, изредка поглядывая на серость за окном. По стеклу сползали капли дождя. Солнца с утра не было.

– Вы думаете, что Димка сбежал из-за Олега?

– Понимаете, – тут же оживился участковый. – Я не могу исключать эту версию. Ведь наверняка вы с женой с головой погрузились в это несчастье. И думаете вы только об одном: лишь бы выкарабкался Олег. В такой ситуации, поймите меня правильно, невольно утрачиваешь концентрацию. Кажется, что второму сыну оказывается не меньшее внимание, как и прежде. Однако на деле... На деле ребёнок остаётся брошенным один на один с собственными мыслями. А какие в таком возрасте, скажите мне, могут быть мысли?

Холмин произвольно пожал плечами – мозг отказывался работать, когда этого требовали обстоятельства.

– В основном, страхи. Вот от них-то ребёнок и бежит, – участковый поёрзал, видимо удовлетворённый собственной речью. – Но это уже психология, понимаете?

Холмин отрешённо рассматривал линии на ладонях.

– Да, Димка болезненно переживал случившееся с Олегом. Но нет, он не был один. Мы постоянно разговаривали с ним о проблеме и... временами, Димка вёл себя как взрослый – по крайней мере, рассуждал здраво, чего и говорить, – Холмин вздрогнул. – Записка!

– Какая ещё записка? – насторожился участковый.

Холмин порылся в карманах пиджака, протянул измятый тетрадный лист.

– Вот. Димка, как только мы переехали, уже пропадал целый день невесть где. Когда вернулся, я его наказал. Запретил выходить. А наутро он пропал снова.

Участковый читал текст записки и кивал.

– Ну вот, видите. Всё же что-то грызло его душу. Причём не он сам это выдумал, а скорее всего, вы...

Холмин потупил взор.

– Я просто боялся потерять ещё и второго сына. А что бы вы сделали на моём месте?!

Участковый сложил записку.

– Пока оставлю у себя. Улика. И ещё, на будущее: давайте, оставаться каждый на своём месте – ещё неизвестно, где мёд слаще.

Холмин пропустил фабулу мимо ушей.

– Так вы найдёте Димку? Я вас умоляю!

Участковый надулся, как жаба.

– Учитывая местные порядки, искать начнём незамедлительно.

– Какие ещё порядки? – Холмин почувствовал озноб.

– Как давно вы переехали? – прищурился участковый.

– Вчера... То есть, позавчера! Простите. Не помню. Со всем этим просто утратил ход времени. Так какие порядки?

Участковый поднялся из-за стола, оправил форму, залпом выпил кофе, проглотил осевший на дне сахар.

Холмин поморщился.

– Вы, наверное, в курсе, что рядом с городом располагается топь?

– Я думал, болото.

– Нет, топь.

– Разве есть разница?

– Хм... Колоссальная, – участковый гадко облизался. – Прежде чем везти сюда сына, вам не мешало бы почитать в прессе статистику пропаж детей в Нижней Топи за всё время существования городка.

– О чём это вы? – Холмин почувствовал, как шевелятся на затылке волосы.

– Я о статистике, – хмуро повторил участковый, направляясь к выходу. – Топь – не место для игр. Она – обитель зла. Однако местную ребятню, как магнитом притягивает туда. А топь, это помимо мистики и всевозможных сказаний, ещё и трясина... Вы ведь понимаете?

– О, Господи... – прошептал Холмин, вспоминая, что когда-то уже слышал нечто подобное.

– Понимаете. Так вот, к чему я это всё... Раз уже не уследили за сыном, так и думать не помышляйте, чтобы пытаться разыскать его самостоятельно – сгинете. Помяните моё слово, сгинете! И никто не поможет вам. Даже если услышат крики о помощи.