– Но ты говорила, что любишь?!
– глухо отозвался Лейс.

Девушка высвободилась из его рук, отвернувшись, посмотрела на небо.

– Мне так казалось, но сейчас понимаю, что у нас с тобой разные пути в жизни. Одно дело - ничего не значащий... защищенный секс, а другое - слияние. Я не готова к этому. Сейчас. Мне всего девятнадцать...

– А в будущем?
– едко, с горечью спросил Лейс.

– Потом - конечно, но с партнером, которому будут близки мои интересы. А мы с тобой, как две звезды из разных галактик, - слишком далеки.

– Спасибо, что просветила, - хмыкнул будущий военный, внешне эмоционально закрываясь.

– Только не расстраивайся и не обижайся на меня, - неожиданно мягко, почти виновато, попросила Шарали, пытаясь положить Лейсу на грудь ладонь, но он дернулся и отступил.
– Лучше я сейчас приму решение за нас обоих, чем потом, осознав свою ошибку, буду страдать всю жизнь. И я хочу остаться твоим другом.

– Думаю, тебе сейчас лучше уйти, - слишком ровным тоном произнес отвергнутый влюбленный, холодно посмотрев на девушку.

– Как знаешь, - фыркнула та и, взметнув хвостом, резко развернувшись, скрылась в тумане и зелени.

Лейс сжимал кулаки, провожая взглядом Шарали. Тонкие крылья его носа яростно трепетали, а губы сжались в узенькую линию. Даша ощущала себя странно: с одной стороны, она испытывала легкое головокружение от радости, что обошлось без противных поцелуев, ведущих к свадьбе, а с другой - ей стало обидно за своего кумира, даже жалко его.

'Как, скажите на милость, та дурочка могла отказаться от Лейса?!' - мысленно негодовала Даша.
– Вот сама бы она вполне вытерпела эти слюнявые прикосновения ртами, только бы он так не переживал'.

Тем временем Лейс решительно подошел к первому тренажеру, взялся руками за ручку, которая приводила в движение тяжелый пресс и вдруг - сорвался, словно плотину прорвало. Выплескивая ярость и боль, он нещадно колотил ручкой по тренажеру и совсем скоро сломал его.

– А твой папа меня уверял, что сломать ваши тренажеры невозможно...
– Даша не сдержала удивленного возгласа, подойдя поближе с намерением выразить сочувствие.

Лейс резко развернулся, взбешенно сверкнул глазами и пару раз глубоко вдохнул, чтобы успокоиться.

– Это ты?
– мрачно спросил он, кривя губы.
– Снова подглядываешь? Вынюхиваешь?

– Прости, я нечаянно, - девочка сникла, виновато пожала плечиками и, искренне сочувствуя, предложила.
– Тебе помочь починить тренажер? А то вдруг х'шет Гияс ругаться будет?!

– Плевать!
– процедил Лейс. Снова резко, глубоко вдохнул, выдохнул и неожиданно сделал вывод: - Да, действительно хорошо, что все выяснилось сейчас, а не когда было бы поздно...

– Мне очень жаль, - тихонько шепнула Даша, робко положив ладошку ему на предплечье. Она впервые коснулась его и теперь ощущала, как двигаются мышцы под ее рукой.

– Я не нуждаюсь в твоей жалости, - Лейс чуть ли не с ненавистью посмотрел на юную землянку, которая невольно стала свидетельницей его самого большого унижения в жизни и провала.

– Нет-нет, это не жалость. Ты очень сильный, умный, добрый. Ты справишься. Просто мне досадно, что тебе сделали больно, - пояснила Даша, заглянув в зеленые глаза обожаемого х'шанца, зло взирающего на нее, но предательские жалостливые нотки все равно звенели в ее дрожащем голоске.
– Я бы никогда тебя не обидела. Если хочешь, можешь жениться на мне. Правда через четыре года...

– Уходи, - приказал Лейс, убирая руку, повернулся и шагнул в снова расползающийся туман.

Даша еще пару минут, глотая слезы, вглядывалась в белесую муть, надеясь, что Лейс вернется. Тщетно. Печально опустив плечики, девочка впервые возвращалась от соседей подавленная донельзя и в слезах. Ее жизнь рухнула, мечты развеялись.

***

Сумерки на побережье наступают всегда резко, словно кто-то выключает свет. Даже природа замирает, почти не слышно гула города, гомона людских голосов и птичьих криков. Становится все тише и тише. Вот большой оранжевый х'шан еще окрашивает плотную взвесь тумана и облаков в закатные розово-красно-фиолетовые цвета, напоследок касаясь лучами деревьев и отражаясь в окнах домов, а затем, без малейшего, кажется, перехода, раз - и становится темно. В небе загораются первые звезды. Наступает ночь, часто совсем непроглядная из-за туманов и, словно темная клубящаяся субстанция, разрезаемая искусственным освещением.

Семья посла, кроме старшего сына, собралась за столом. И глава ее очень любил тихие домашние вечера, когда не надо держать лицо перед очередными чужеземными гостями, вести светские и деловые беседы и следить за каждым словом. А вместо официоза можно расслабиться и наслаждаться обществом самых близких и любимых женщин. Только Даша сегодня, понуро опустив плечи, без аппетита ковыряла вилкой в тарелке.

– Дашенька, что-то случилось?
– обеспокоено спросил Сергей Дмитриевич и попытался пошутить.
– У тебя такой вид, словно я тебе червей с Граппа отказался для опытов купить.