– Навсегда, – тихо повторила Шанталь и, грустно усмехнувшись, медленно обернулась и посмотрела ему прямо в глаза. – И в каком же качестве вы хотите видеть меня рядом, мистер Эндри? Официальной любовницы? Женщины, на которую на улице будут показывать пальцем? – она помолчала несколько мгновений, а затем прищурилась и добавила резко и грубо. – Шлюхой аристократа?! И что дальше?

– Вы не понимаете, – отчаянно попытался возразить Альберт, чувствуя, как земля уходит из-под ног.

– Нет, я все понимаю, мистер Эндри. И даже лучше, чем мне бы хотелось! Это вы не понимаете. В вашем замечательном плане, придуманном затуманенным страстью мозгом, есть небольшие, но весьма существенные изъяны. И вы, и я знаем, что у наших отношений нет будущего. Вы не сможете жениться на мне. Мое положение, моя профессия и… еще ряд обстоятельств делают это невозможным.

– Обстоятельства?

– Да, обстоятельства. Может быть, вы и привыкли всегда и все делать по-своему, но это не тот случай, поверьте мне. Жизнь диктует свои правила, и мы будем вынуждены им подчиниться. Вы – наследник самой богатой, могущественной и уважаемой семьи Чикаго, а я – актриса. Всего лишь театральная актриса, которая зарабатывает на кусок хлеба, играя пьесы на подмостках. Я не стыжусь своей профессии – это честный труд, который ничуть не хуже любого другого – но и не питаю иллюзий по поводу своего положения и своих возможностей. Общество никогда не признает ни меня, ни наш брак. И даже вы со всей своей властью и деньгами не можете изменить это. Вы сможете заткнуть рот одному, другому, трем, десяти, но не всему миру! И что тогда? А вы подумали, что станет с нашими детьми? Допустим, я могла бы согласиться и прожить жизнь отверженной, но обрекать своих детей на подобное существование? Никогда! Так что, как видите, мистер Эндри, положение любовницы – это все, что вы можете мне предложить!

– Это неправда!!!

– Это правда, – устало перебила его Шанталь. – И мы оба это знаем. Только у меня хватает еще и благоразумия признать это, поэтому я прошу вас: прекратите. Перестаньте преследовать меня, пока это не причинило боль нам обоим и тем, кто нам дорог. Возможно, вам безразличны мнение окружающих и ваша жизнь, вы можете себе позволить такую роскошь и не обращать на них внимания. Ваши власть, деньги и положение заткнут рот завистникам и не позволят дурным языкам причинить вам ощутимый вред. Но у меня нет такой защиты. И мне небезразлично мнение окружающих и моя репутация. Мне никогда ничего не давалось даром, мистер Эндри. Все, что я имею, стоило мне немалых усилий и долгого и упорного труда. И все это, вся моя жизнь, зависит от мнения общества. Я знаю, что почем в этой жизни, поскольку всегда и за все платила сполна. Но я не могу заплатить ту цену, которую вы требуете, – Альберт открыл было рот, но она подняла руку, не позволив ему заговорить. – Если вы действительно любите меня, как говорите, то оставьте меня в покое. Забудьте о моем существовании. Навсегда. У нас никогда ничего не получится, более того, в погоне за несуществующими миражами мы можем потерять то, что имеем, сломать жизнь себе и другим, а в итоге все равно останемся с разбитыми сердцами и болью и разочарованием в душе. Это слишком высокая цена за несколько месяцев блаженства. Слишком высокая, поймите. Эта игра не стоит свеч. Так давайте воспользуемся горьким опытом тех, кто сыграл в нее до нас, и положим ей конец сейчас, пока не случилось непоправимое.

Снова воцарилась тишина. Альберт молча смотрел на красивую темноволосую девушку с глазами, полными усталости и бесконечной печали. Сейчас перед ним была Шанталь. Не один из придуманных образов, которые она с таким талантом воплощала на сцене, но обычная живая женщина. Женщина, которой навсегда принадлежало его сердце и которая отказывалась его принять. Ему хотелось кричать, что она не права, что все на самом деле не так, что он сможет защитить ее, но это было ложью, и он это знал. Он не мог лгать ей. Особенно так. Поэтому он молчал и всматривался в дорогие черты, словно хотел оттиснуть их в своей памяти навсегда.

– Вы правы, – наконец произнес Альберт и вздрогнул, услышав свой глухой, безжизненный голос.

– И… Каков будет ваш ответ? – едва слышно прошептала она.

– Я выполню ваше желание, мадемуазель.

Эти слова прозвучали холодно, строго, официально и… пусто. Прошелестели по комнате и застыли навеки беззвучным эхом. Шанталь почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, неожиданное рыдание перехватило горло, но она подавила его и опустила ресницы.

– Спасибо, – собрав последние остатки сил, спокойно ответила она, кончики губ чуть изогнулись в дрожащей призрачной улыбке искренней благодарности. – Значит, я в вас не ошиблась. Прощайте, мистер Эндри.

Альберт горько усмехнулся и покачал головой.

– Вы – нет. Но я ошибся. Ошибся в себе, – он замолчал, глядя на нее странным отчаянно-пустым взглядом. – Впрочем, может быть, ошиблись и вы, – внезапно добавил он и направился к ней.

Шанталь молча смотрела, как он приближается, в темных глазах светилось удивление. Альберт остановился перед девушкой и, обняв ее за плечи, резко притянул к себе. От неожиданности она так растерялась, что не смогла произнести ни слова и просто смотрела на него ошеломленным взглядом. Секунду они так и стояли, глядя друг другу в глаза, а затем Альберт со страстью и отчаянием поцеловал ее. Мягкие теплые губы изумленно дрогнули под его губами, отвечая на поцелуй. На мгновение время прекратило свой бег. Маятник замер на полувзмахе, подарив им кусочек вечности. И снова все пошло своим чередом. Альберт медленно выпрямился, глядя в растерянные, затуманенные слезами и страданием глаза, опушенные длинными темными ресницами, и нежно коснулся кончиками пальцев ее щеки.

– Я люблю тебя, – прошептал он, но тут же отступил назад и горько усмехнулся. – Прощайте, мадемуазель Шанталь.

Она не ответила. Еще секунду он смотрел на нее, а затем резко развернулся и, не оглядываясь, вышел из гримерной. Шанталь молча смотрела на закрывшуюся за ним дверь. Ей страшно хотелось закричать, разрыдаться, разбить что-нибудь, но не было ни слез, ни крика. И сил тоже не было. Сердце сжалось в комочек, сдавив грудь отчаянием и болью. Судорожно вздохнув, она опустилась на стоящий перед зеркалом стул и закрыла лицо руками. Впервые за долгие годы она позволила другому человеку коснуться своего сердца и тут же заплатила за это. Но это была ее вина. Только ее.

«Ты знала, что все закончится именно так, и все же позволила сердцу взять верх над разумом. Ты же прекрасно понимала, что иного пути нет. У вас нет будущего. На что ты надеялась? Вот и расплачивайся теперь за собственную глупость! – мысленно отчитывала она себя. – Впрочем, что толку реветь. Возьми себя в руки, Шанталь. Это не первая боль в твоей жизни. И не последняя. Перемелется, поблекнет, забудется. И он забудет тебя. Ты поступила правильно, а это самое главное. Этим ты спасла от неприятностей всех. И его, и себя и… Анну-Луизу. Так что вытри слезы и живи дальше. Сейчас не время расслабляться. Анна-Луиза зависит от тебя. Что станет с ней, если ты позволишь себе пойти на поводу у собственных желаний? Нет, ты поступила правильно. И в конце концов все обязательно наладится. В любом случае, хуже, чем есть, уже не будет».