Подавив вздох, он подошел к указанной двери и, остановившись возле, осторожно помог ей встать на ноги Элеонора бросила на него недовольный взгляд, но ничего не сказала и, открыв дверь, вошла внутрь. Ричард нерешительно замер на пороге. Элеонора обернулась и удивленно посмотрела на него, а затем снова нахмурилась. Вернувшись, она схватила его за руку и буквально втянула в комнату, после чего аккуратно закрыла дверь.

– Вдруг кому-нибудь придет в голову выглянуть в коридор, – мрачно пояснила она, старательно избегая его взгляда.

Мгновение он как-то странно-испытывающе смотрел на нее, а затем чуть усмехнулся одними уголками губ и холодно кивнул.

– Действительно, – и, помолчав, добавил. – Поэтому будет лучше, если я немедленно уйду. До свидания, мисс Бейкер, – церемонно попрощался он. – Полагаю, теперь вы справитесь самостоятельно.

Вся эта тирада была произнесена таким холодным, строго официальным тоном, что Элеонора внезапно почувствовала себя виноватой. Неловко поежившись, она нервно сплела пальцы, а затем обняла себя за плечи, словно ей было холодно.

– Да, наверное, так будет лучше, – едва слышно пробормотала она, вдруг ощутив себя безумно одинокой.

Отступившая было тревога вновь подступила к душе, готовясь вцепиться в нее своими безжалостными истязающими когтями. Элеонора резко отвернулась. Еще несколько мгновений Ричард молча смотрел на стоящую перед ним женщину. Она стояла совершенно неподвижно, напряженно выпрямив спину и расправив плечи, словно королева на великосветском приеме, в безмолвном ожидании его ухода. Она выглядела спокойной, холодной и неприступной. Не нуждающейся ни в ком и ни в чем. Сильной. Подавив вздох, он развернулся и направился к двери. Внезапно за его спиной послышался тихий шорох, который сменился быстрыми шагами, а затем ее ладони обхватили его за плечи. Ричард ошеломленно замер. Мгновение они так и стояли в застывшей оглушающим беззвучным эхом тишине, а затем она сильнее сжала его руки и, чуть наклонившись, прижалась лбом к его спине.

– Останься, – надрывный, отчаянно-испуганный шепот разорвал темное безмолвие, заставив его вздрогнуть от неожиданности и удивления. – Не оставляй меня одну.

Все еще не в силах прийти в себя от ее поступка и этой странной просьбы, Ричард развернулся и обнял ее, крепко прижав к себе.

– Успокойся, Лин, – мягко прошептал он, ласково взъерошив растрепавшиеся золотые пряди. – Не стоит так мучить себя. С Терри все будет в порядке, вот увидишь. Скоро ты получишь от него письмо. А когда закончится война, он вернется к тебе целым и невредимым. Так все и будет, поверь мне. Просто поверь в это.

Элеонора закрыла глаза и сильнее прижалась к груди обнимающего ее мужчины, словно желая раствориться в нем… В его спокойной и непоколебимой уверенности… В его силе.

– Обещаешь? – слепо пробормотала она, понимая, как на самом деле глуп и бессмыслен ее вопрос.

То, о чем она просила, было не в его силах. Даже герцог Грандчестер, несмотря на всю его власть, положение и богатство, не мог гарантировать ей, что ее сын вернется с этой ужасной войны, а тем более, что он вернется целым и невредимым. Он был не Богом, а только мужчиной. Обычным человеком. Он не умел творить чудеса. Мысль о том, что он – не всемогущ, и в мире есть нечто неподвластное его воле, обычно приносила ей холодное удовлетворение и радость, но сейчас почему-то обожгла неожиданной горечью. Но Ричард еще крепче прижал ее к себе и, склонившись к самому ее уху, тихо произнес:

– Обещаю, – он сказал это твердо и уверенно, без единой капли сомнений. Так, словно иначе просто не могло быть. Так, словно действительно был Богом. В эту секунду, чтобы хоть как-то успокоить ее тревогу, облегчить боль, он готов был пообещать все, что угодно, даже луну с неба. – Все будет хорошо, Лин. Он вернется. А тебе нужно прекратить заниматься самоистязанием, слышишь? То, что ты мучаешь себя, не поможет Терри. Мы ничего не можем изменить. Ничего. Нам остается только ждать и верить. А теперь ложись спать. Тебе нужно отдохнуть.

Он попытался высвободиться, но она не отпускала.

– Не уходи, – лихорадочно прошептала Элеонора, поднимая голову, их взгляды встретились. В ее глазах, хаотично сменяя друг друга, метались отчаянье, страх и боль. – Мне страшно. Мне так страшно. Уже давно. С тех пор, как он уехал. Я не хочу быть одна. Я не могу… Я не могу больше быть одна!

Ошеломленный и растерянный Ричард не нашелся, что сказать, и снова обнял ее, ласково перебирая рассыпавшиеся по плечам золотые локоны, но Элеонора отстранилась. Подняв руку, она ласково погладила его по щеке, едва касаясь кончиками пальцев. Ричард растерялся окончательно, в мозгу невольно промелькнула мысль, что все это ему просто снится. Однако ощущение тепла ее ладони и мягкости ее тела, прижавшегося к нему, было совсем не похоже на бесплотную иллюзию. Ее руки обвили его шею и утонули в густой серебряной волне, вынуждая его наклонить голову. Он попытался снова поймать ее взгляд, но она опустила ресницы и приподнялась на цыпочки.

– Не оставляй меня, – прошептала Элеонора и нежно коснулась губам его губ. Ричард ошеломленно застыл, не в силах поверить в происходящее, и машинально ответил на поцелуй. Ее руки на мгновение замерли на его плечах, а затем скользнули вниз и принялись расстегивать пуговицы его пиджака. – Помоги мне забыть, – прошептала она. – Помоги мне забыть обо всем, – тяжелая ткань с тихим шелестом упала на пол и застыла темной грудой у их ног. – Не оставляй меня.

Ее руки снова скользнули вверх и принялись развязывать его галстук. Темные ресницы над затуманенным желанием, серебром, дрогнули. Герцог медленно поднял руку и накрыл ее ладонь своею, нежно, но твердо удерживая ее пальцы, не позволяя закончить начатое. Элеонора подняла голову, и он снова увидел ее глаза. В них светились отчаяние, растерянность и молчаливый вопрос. Ричард грустно усмехнулся и покачал головой.