«Это сумасшествие. Мало того, что это будет просто смешно, так ведь она наверняка не подпустит меня ближе, чем на два шага, и уж точно не позволит себя обнять. Да и ни к чему выставлять напоказ наши отношения и проблемы. И все же зачем ты так изводишь себя, Элеонора? Я понимаю, что ты переживаешь за нашего сына – я тоже беспокоюсь о нем – но это уже слишком. Черт побери, он уже взрослый мужчина! Мужчина, который в состоянии сделать выбор и нести за него ответственность. И он сделал свой выбор! И то, что ты мучаешь себя, не поможет ему».

Занавес медленно пополз вниз. Дождавшись, когда он опустится, герцог резко поднялся и вышел из ложи.

Элеонора уже успела переодеться и почти сняла грим, когда услышала, как открылась дверь, и кто-то вошел в гримерную. От неожиданности она вздрогнула и быстро обернулась.

– Что…

Увидев стоящего у порога мужчину, женщина резко замолчала, а ее лицо мгновенно окаменело, превратившись в непроницаемую мраморную маску. Чуть прищурившись, она смерила его ледяным взглядом.

– Воспитанные люди стучат прежде, чем войти в чужую комнату. И входят только после того, как получат соответствующее приглашение, – сурово и мрачно заметила Элеонора, не удостоив своего важного гостя приветствием.

– Я знал, что не получу приглашения войти, – спокойно ответил на это Ричард. – Зачем же попусту тратить время?

Закрыв дверь, он неторопливо приблизился к сидящей у зеркала женщине и, остановившись рядом, внимательно посмотрел на нее.

– Что с тобой происходит, Лин? – тихо спросил он.

Выражение ее лица не изменилось, но рука, расчесывающая струящийся по плечам золотой водопад, замерла на мгновение, прежде чем снова продолжить свой путь.

– Со мной? – переспросила она, придав своему голосу оттенок легкого недоумения, темные полукружья бровей удивленно приподнялись. – Со мной все в порядке.

– Лжешь, – усмехнулся герцог.

Его не обманул этот маленький спектакль, хотя тот был сыгран просто великолепно. Но он слишком давно знал ее, чтобы попасться даже на такую профессионально-изощренную уловку. А может быть, слишком любил…

Подняв голову, Элеонора увидела в зеркале его насмешливую полуулыбку и внезапно почувствовала, как внутри просыпается гнев. Словно гигантская волна, он поднимался откуда-то из самой потаенной глубины, пока не достиг пика, а затем безжалостной лавиной обрушился на сердце, заставив его сжаться и забыть обо всем. Тревога, боль, смятение, удивление – все завертелось в стремительном вихре и взорвалось, разлетевшись ослепляюще-болезненными осколками ярости, впившимися в и без того истерзанную беспокойством и болью душу, подобно наточенным лезвиям. Сурово сдвинув брови, она швырнула расческу на столик и, резко обернувшись, оттолкнула его от себя. Герцог послушно отступил на шаг, впрочем, подчинясь скорее ее желанию, нежели силе. Одернув сюртук, он неторопливо поправил манжеты белоснежной рубашки и снова внимательно посмотрел на нее. Элеонора гневно прищурилась, сверля его столь же пристальным, исполненным ярости взглядом.

– Зачем вы пришли сюда, ваша светлость? – ледяным тоном осведомилась она, возвращаясь к своей обычной, подчеркнуто вежливой манере общения, укрывшись за ней, словно за щитом. – Хотите узнать, были ли известия от Терри? Нет, письма не было. А теперь я прошу вас немедленно покинуть мою гримерную. Я, кажется, говорила, что не желаю становиться объектом сплетен. Тем более сплетен такого рода.

– Сплетен не будет, – невозмутимо возразил герцог. – Я позаботился, чтобы никто не видел, как я вошел сюда, – пояснил он.

– В самом деле? – Элеонора устало усмехнулась и покачала головой. – Вы меня просто поражаете, герцог Грандчестер. Такая наивность в вашем возрасте. Что ж, позвольте мне просветить вас: у нашего общества вездесущее око, которое следит за всеми, всюду и всегда, даже если вы об этом и не догадываетесь. В самом безлюдном месте всегда найдется тот, кто увидит нечто, что вовсе не предназначалось для его глаз, и обязательно расскажет об этом всему миру. К тому же, не вижу смысла в вашем дальнейшем пребывании здесь. Вы уже узнали что хотели, а больше нам разговаривать не о чем.

– Ты так считаешь? – спокойно и серьезно спросил Ричард, выслушавший эту тираду с молчаливым вниманием.

– Да, я так считаю! – отрезала она. – И потому еще раз прошу вас уйти.

– Элеонора…

– Я прошу вас!

Ричард нахмурился, глаза цвета темного серебра сверкнули сталью и застыли колючим серым льдом. Взяв стул, он с тяжелым стуком поставил его в самом центре гримерной, отчего та вдруг показалась в два раза меньше, чем была на самом деле, и демонстративно уселся, закинув ногу на ногу.

– Я не уйду! – жестко и холодно объявил он, глядя на нее с надменным видом истинного английского аристократа.

Ошеломленная его неожиданным поступком, а также прозвучавшим в ледяном тоне упрямством, свидетельствующим, что все сказанное – не просто угроза, Элеонора на мгновение замерла, растерянно глядя на сидящего перед ней мужчину, но в следующую секунду ее глаза сверкнули еще большей яростью.

– Хорошо! – гневно процедила она. – Тогда уйду я!

Подхватив плащ, она бросилась к двери. Почти неуловимым движением герцог мгновенно перехватил ее, когда она попыталась проскользнуть мимо него, и крепко обнял, удерживая.