Вот она, его мечта. Мечта всей его жизни. Его единственная любовь. Сидит напротив и смотрит задумчивым взглядом в темнеющее за окном небо. О чем она сейчас думает? Разумеется, о Терри. О ком же еще? Но что значит для нее эта встреча во Франции? Просто воспоминание? Одно из многих, которые всплывают невзначай и тут же снова исчезают в небытие. Или возвращение прежних чувств? Арчи напряженно всматривался в лицо Кенди, словно силясь проникнуть в ее мысли. Но оно совершенно ничего не выражало, кроме застывших, словно камень, спокойствия, умиротворения и невозмутимости.

– Он выжил, – наконец снова заговорила Кенди. – Но незадолго до того, как он пришел в сознание, меня временно перевели в другой госпиталь, а когда я вернулась – его уже не было.

Она замолчала, и в воздухе повисла напряженная тишина.

– Невероятно, – наконец пробормотал немного пришедший в себя Альберт. – Просто невероятно. Вот уж чего никогда бы не подумал, так это того, что Терри отправится на эту дурацкую войну. Мне он всегда казался весьма неглупым малым. Признаться, я удивлен. Да что там удивлен – я просто в шоке!!! И в рядах чьей армии сражался наш доблестный герой: нашей или Британской?

– Когда он поступил в госпиталь, на нем была форма американского солдата. Впрочем, какое это имеет значение? – пожала плечами Кенди, на ее лице появилось выражение недовольства. – В госпитале совершенно не важно, солдатом чьей армии является раненый. Он – раненый. Он нуждается в помощи. И только это имеет значение. Все остальное неважно.

– Разумеется, – согласился Альберт. – Я просто спросил. Из любопытства. По-моему ты все еще слишком остро воспринимаешь все, что касается войны. Кенди, война закончилась. Теперь ты дома. Начинай привыкать к этой мысли.

Кенди вынуждена была признать правоту его слов.

– Я постараюсь, – вздохнула она, соглашаясь.

– Вот и замечательно, – продолжил Альберт. – А то, что ты рассказала о Терри, многое объясняет. Я только сейчас обратил внимание, что давно ничего о нем не слышал. Он был восходящей звездой Нью-Йоркской сцены. О нем много писали. А тут почти больше года – ни слова. А он, оказывается, воевал во Франции. М-да… Ну и дела. И как только герцог Грандчестер позволил ему это?

– Ну, – холодно заметила Кенди, недовольно нахмурив брови. – Терри очень упрям и всегда поступал так, как хотелось ему, не считаясь с мнением окружающих. К тому же, с отцом у него были весьма напряженные отношения. Не удивлюсь, если одной из причин его ухода на фронт стало желание насолить герцогу.

– Может быть, может быть, – пожал плечами Альберт. – И сколько раз вы встречались?

– Только один раз. И то, как я уже говорила, это нельзя назвать встречей. Мы не сказали друг другу ни слова, и он даже не видел меня. А я ничего не знаю о его дальнейшей судьбе. Не знаю, вернулся ли он с фронта. В конце концов, после госпиталя он наверняка снова направился в действующую армию и мог погибнуть где-нибудь в бою. Или его могли еще раз тяжело ранить, а многие раненые умирали по дороге в госпиталь от потери крови или заражения. Да всё, что угодно!

Последние слова она произнесла с такой мучительной силой и возмущением, почти страданием, что Арчи невольно вздрогнул и отвел взгляд. Ему было стыдно признаться даже самому себе, но он почти желал, чтобы это было правдой. Чтобы Терри погиб. Чтобы он навеки остался там, на одном из многочисленных кровавых полей сражений в далекой Франции, и уже никогда не вернулся в Америку. Арчи был потрясен до глубины души. Он даже не подозревал, что способен на такую подлость и эгоизм. Ему было невыносимо стыдно. Стыдно перед собой, перед Альбертом, но больше всего – перед Кенди, которая так верила в его благородство и бескорыстие, которая считала его своим другом… Мысленно отвесив себе гневную оплеуху, Арчи сурово отчитал себя, но это не помогло. К еще большему своему стыду, он вдруг понял, что подспудное навязчивое желание, чтобы Терри навсегда исчез из его жизни и, особенно, из жизни Кенди, не ушло. Наоборот. Назойливый внутренний голос настойчиво шептал, что это был бы лучший выход. Для всех. А Кенди… Черт побери, она все еще влюблена в него, а ее спокойствие – всего лишь игра. Кенди, его милая Кенди, все еще любит Терруза Грандчестера. Этого упертого драчуна и пьяницу. Несмотря на то, что они расстались. Несмотря на то, что у него есть другая девушка. Кажется, она ему даже жизнь спасла, а сама при этом пострадала. Об этом писали в газетах. Ну, надо же! И что они все в нем находят? Может быть, он красив и талантлив, но болван и эгоист, каких поискать! Он причинил Кенди столько боли. И продолжает причинять. Так почему же она, его Кенди, девушка, ради улыбки которой он готов отдать всё, что у него есть, совершить невозможное, почему же она до сих пор любит этого отвратительного типа, несмотря ни на что? Почему не выбросит его из головы и из сердца? Почему не забудет о нем так, словно его никогда не было в ее жизни? Да, черт побери, пусть это жестоко, пусть это эгоистично, пусть это несправедливо, но для него и Кенди действительно было бы лучше, если бы Терруз Грандчестер погиб на войне. Пусть ей было бы больно. Пусть бы она оплакивала его, как оплакивала когда-то его кузена Энтони. Но всё когда-нибудь кончается. Как там сказала Кенди? “Прошлое всегда остается в прошлом”? Вот именно. И всё, что ему понадобилось бы – это время. Время может победить всё. Это единственное всесильное и беспощадное оружие. А он бы подождал. О, он умел ждать. Иногда Арчи казалось, что единственное, что он на самом деле умеет в совершенстве – это ждать. Терпеливо и молча подстерегать капризную, зловредную мачеху-удачу, чтобы в один прекрасный день схватить-таки ее за хвост и получить всё, что она ему задолжала. Он бы ждал. Ждал столько, сколько потребуется. И со временем воспоминания о Терри потускнели бы в сердце Кенди, а в один прекрасный день и вовсе исчезли. Он нашел бы способ заставить ее забыть об этом человеке. Он отдал бы всю свою жизнь – всю, до капельки – чтобы сделать ее счастливой. И она была бы счастлива с ним. Она забыла бы Терри. Этот капризный, заносчивый, самовлюбленный эгоист не заслуживает такой замечательной девушки. Он, Арчи, заслуживает ее больше. Так почему же она любит не его, а этого вездесущего Терруза? Почему?!! ПОЧЕМУ?!!

Ответа не было. Да ему и не нужен был ответ. Внезапно Арчи стало ужасно тоскливо. Так тоскливо, что казалось – еще секунда, и он просто взвоет, как голодный волк на зимнюю луну. А спустя еще мгновение к этому и без того нестерпимому желанию присоединилось еще одно – желание остаться в одиночестве. Ему страстно хотелось побыть наедине с собой. Хотя бы минуту. Совсем-совсем одному. И ни о чем не думать.

Выудив из кармана пиджака часы, он мельком взглянул на циферблат и, постаравшись как можно более убедительно придать себе расстроенный и виноватый вид, вымученно улыбнулся Альберту и Кенди.

– Кенди, Альберт, прошу прощения, но я вынужден вас покинуть.

– Так скоро? – на лице Кенди отразились растерянность и удивление, вызванные как смыслом его слов, так и безупречно вежливой официальностью, с которой они были произнесены.

Альберт же ничего не сказал, а лишь молча посмотрел на него долгим внимательным взглядом и чуть нахмурился. В его глазах Арчи отчетливо прочел странную смесь раздражения, тревоги и сочувствия.

– Прости, – снова повторил молодой человек, подавляя жгучее желание просто подняться и уйти. Сию же минуту, ничего не объясняя. Но, разумеется, он не мог так поступить. – Я что-то устал. А завтра мне предстоит отправиться в Нью-Йорк по делам. Если бы мы заранее знали, что ты сегодня приедешь, то я бы, конечно, перенес эту поездку, но… Я выезжаю первым утренним поездом. Нужно собраться, подготовить документы.