– О-о, – Жоа чуть улыбнулась. – Не стоит так расстраиваться. Вы – первая. Из женщин. Что касается мужчин, то мистер Лэганн был отнюдь не первым, кто поприветствовал меня. Мистер Делински и шериф Мастерс встретили меня на станции и проводили сюда.

– Ну, что ж, – вздохнула Полина. – Пусть будет так, теперь уже все равно ничего не изменишь. Но мне все же очень хотелось оказаться первой! – она недовольно топнула ножкой, надув губки, словно обиженный ребенок. – Ну да ладно. А вы к нам надолго? – ее внимание вновь переключилось на Жоа.

– Не знаю, но, вероятно, надолго. В госпитале Святого Иоанна не оговорили сроки.

– Значит, вы прибыли сюда из госпиталя Святого Иоанна? – в темных глазах зажегся огонек живейшего интереса. – Он, кажется, в Чикаго?

– Верно, – подтвердила Жоа. – Я приехала по рекомендации доктора Леонарда. Он возглавляет госпиталь Святого Иоанна в Чикаго.

– Значит, вы жили в Чикаго?

– Не совсем так, – попыталась уклониться от ответа Жоа.

– Вот как? А где же вы жили? – заметив ее нерешительность и нежелание говорить, Полина спохватилась и отступила. – Впрочем, если это тайна, можете не отвечать.

– Это не тайна, – Жоа недовольно поморщилась. – Просто трудно объяснить. Так получилось, что у меня нет постоянного дома. Я работала в Чикаго, в военно-полевом госпитале во Франции во время войны, затем снова вернулась в Чикаго, но там не нашлось для меня работы и мне предложили приехать сюда. Я согласилась. Только и всего. Как видите, никаких тайн у меня нет.

– А где ваша семья? – этот неожиданный и по-детски наивный вопрос оказался похлеще удара, рассчитанного и нанесенного умелым и опытным полководцем.

– У меня нет семьи, мисс Вернер, – коротко ответила Жоа, всем своим видом давая понять, что эта тема ей не нравится.

Судя по всему, Полина поняла намек и принялась рассказывать о себе.

– Обычно мы живем в Сан-Франциско. Это на западном побережье.

– Я знаю, где находится Сан-Франциско, – улыбнулась Жоа.

– О, Фриско – так мы его называем – замечателен. Какие там улицы, какие дома… А магазины, площади, парки! Он просто великолепен! По вечерам на улицах зажигаются фонари. Много-много фонарей. Это так красиво. И океан… Морской воздух… А сколько там людей. У нас множество знакомых. Мы часто посещали званые вечера и балы, театры. И все такое изящное, изысканное, великолепное. Никакого сравнения со здешним. Этот городишко – просто захолустье, и тут ужасно скучно. Кроме бесконечных чаепитий, приличной девушке и заняться нечем! Просто ужасно! Ужасно! И тоскливо! Никакого общества! Несколько деревенских девиц да почтенные матроны в чепцах, говорящие только о доме и детях да вечерами вяжущие носки в кресле у камина. Коровы, лошади и железная дорога. Скукота! Если бы не папина работа, мы бы и минуты тут не остались. Но папа должен быть здесь. Я поехала с ним, чтобы ему было не так одиноко. Мама ни за что не хотела покидать Фриско. Я тоже не хотела, но иногда папе приходится ездить по стране. Иногда я езжу вместе с ним. Как сейчас. Вы тоже приехали из большого города. Я знаю, что Чикаго – очень большой город, хотя ни разу там не была. Должно быть, он тоже великолепен. Вы просто обязаны мне рассказать о нем! А также о Франции и других местах, где вы бывали! Я настаиваю, и отказа не приму!!! Вы должны меня понять, мисс Жоа, новый человек в этом захолустье – большая редкость. А тем более молодая девушка-врач, да еще и объехавшая половину мира.

– Вы преувеличиваете, Полина.

– Отнюдь. Кто был во Франции – видел весь мир! Это самая красивая страна в мире! Боже, какие там магазины! Мы были во Франции однажды несколько лет назад. Надеюсь, я еще там побываю.

– Увы, Франция сильно пострадала во время войны, Полина. Понадобиться не один год, чтобы она восстановила свое великолепие. А сейчас это еще одна разрушенная войной страна. Такая же, как и многие в Европе.

– Ужасно! Ужасно!!! Гадкая война!!!

– Согласна.

– Но я очень надеюсь, что мы станем подругами, мисс Жоа. И я должна, я просто обязана немедленно представить вас отцу! Уверена, вы ему очень понравитесь. Вы такая приятная и образованная. И манеры у вас хорошие, не то что у здешних деревенских девиц, которые и одеваться толком не умеют! Мы с вами настоящие дамы!

Едва удерживаясь, чтобы не рассмеяться от такого количества явно преувеличенных похвал, Жоа осторожно перебила собеседницу и попыталась унять ее восторги:

– Простите, Полина, но я не могу пойти с вами прямо сейчас. День еще не закончился, и мне лучше быть здесь. Кому-то может понадобиться помощь.

– Но…

– Это моя работа. Извините, но я не могу.

– Ох-х, – разочарованно выдохнула девушка. – Ну, ладно. Но вы должны прийти к нам сегодня вечером на чашечку горячего шоколада. Отказа я не приму! Мы будем ждать вас часам к семи, например. Дайте мне слово, что придете.

– Хорошо, – сдалась Жоа. – Я приду. Но как мне найти ваш дом?

– О, это несложно, – Полина расцвела в улыбке. – Здесь все знают, где мы живем. Выйдете на центральную улицу и спросите, любой вам укажет. Так вы придете?

– Да, приду, – еще раз пообещала Жоа. – А теперь прошу меня простить, но у меня еще масса дел.

– Конечно-конечно, – Полина отступила на шаг. – Жду вас вечером. Не опаздывайте.

– До встречи, Полина, и спасибо за приглашение. Я непременно буду.

Жоа поспешно вошла в дом и закрыла за собой дверь. К ее удивлению, этот не такой уж длинный разговор утомил ее несказанно. Нельзя сказать, что Полина Вернер была грубой, отталкивающей или назойливой, скорее наоборот. Но ее неприкрытое высокомерие и откровенно пренебрежительное отношение к жителям Куинс-Пойнт и тем, кто, по ее мнению, не был равен ей по благородству и воспитанию, к их незатейливым делам и простым нуждам, претили Жоа, мешая проникнуться к новой знакомой искренней симпатией. А еще ей почему-то показалось, что простодушие и открытость, которые демонстрировала Полина, были не совсем естественными, но девушка тут же жестко отчитала себя за такие мысли.