– Зря это они, – тихонько пробормотал седой, смерив их неодобрительным взглядом. – По одной надо бы. Спешить все равно некуда.

– Почему? – в который раз удивился стоящий рядом с ним молодчик.

– Насыпь под углом, неровная. Да и камни мокрые, скользкие. А груз двойной. В два раза, стало быть, тяжелее. Не дай бог…

Договорить он не успел. Словно в подтверждение его невысказанным словам, щебень под ногами бригадира пополз вниз. Какое-то мгновение он балансировал, пытаясь одновременно удержать груз и восстановить равновесие, но щебень под возросшим давлением резко обрушился вниз. Бригадир пошатнулся и начал падать.

– Штопор, бросай! В сторону! – только и успел крикнуть он.

Повинуясь старой привычке, ирландец, не раздумывая, выполнил приказ и бросил свою ношу. Нил попытался сделать то же самое, но опоздал. На одно мгновение, на какую-то неуловимую долю секунды.

– Осторожно!

– Шпалы!

– Бригадир!

– Ах, чтоб тебя!

Конец связки, брошенный Штопором, уперся в землю и два темных пропитанных смолой и карболкой куска дерева тяжело обрушились на спину и плечо не успевшего увернуться Нила. Удар швырнул его на щебень. Оглушенный он инстинктивно попытался встать, отчего шпалы медленно поползли вниз, распахивая кожу кроваво-занозистыми бороздами.

– Дьявол! – прошипел Нил.

Со всех сторон к нему кинулись рабочие. В мгновение ока они высвободили его из-под шпал, спихнув их к подножию насыпи. Десяток рук устремились к нему, предлагая помощь, но Нил помотал головой.

– Сам справлюсь, – мрачно буркнул он и медленно встал.

Какое-то мгновение молодой мужчина просто стоял, чуть пошатываясь и изредка встряхивая головой, а затем осторожно спустился к подножию насыпи и сел на те самые шпалы, из-под которых его вытащили.

– Черт, черт, черт! – едва слышно пробормотал он. На секунду его лицо скривилось в гримасе боли, но тут же приняло прежнее отсутствующее выражение.

– Кардинал! – мгновением позже подлетевший Штопор плюхнулся рядом, обеспокоено вглядываясь в его лицо. – Ты как? Ты это… того? Всё цело? Ничего не сломал? Болит где? Чего молчишь-то?!!

– Штопор.

– Да?

– Заткнись.

Ирландец обижено засопел.

– Вот значит как! Его, значит, шпалами шарахнуло так, что, поди, все кости переломаны. Я, значит, за него переживаю! А он мне – заткнись!

Нил поморщился, словно у него внезапно сильно заболел зуб.

– Штопор!

Ирландец смерил его оскорбленным взглядом, но все же счел за лучшее ответить.

– Да?

– Перестань причитать. Все в порядке. Главное – кости целы. А ушибы, синяки, занозы да царапины – пустяки. Переживу. И не такое переживал. Через недельку буду как новый. А ты квохчешь, как курица над только что вылупившимся цыпленком!

– Да-да-да, – мрачно пробурчал Штопор, все еще обижено косясь на друга. – Пустяки, говоришь? Как же! Ты на свое плечо глянь! На спину посмотри! Всё в крови, да и грязи набилось! Да ты знаешь, скольких я на своем веку похоронил из-за таких вот пустяков?!! Пальцев не хватит, чтобы сосчитать! Тебе к врачу надо. Да побыстрее. Чтобы прочистил да обработал, пока заражения не подхватил. Подхватишь – в раз коньки отбросишь. Лихорадка и гангрена тебя сожрут – и помолиться не успеешь! А ты тут расселся и сидишь, как пень! Ничего у него, видите ли, не сломано, а значит, всё в порядке! Паря, да ты откуда знаешь-то, в порядке у тебя все али нет? Ты врач, что ли? Нет! Вот и сиди-молчи! А еще лучше поднимайся-ка, бери лошадь да дуй в город со всех ног. Вчера в кабачке слыхал, что сегодня врач должен приехать. Мэр и наш управляющий его специально пригласили. Вот пусть он тебя посмотрит и скажет, все ли в порядке. Да занозы-царапины твои обработает, как полагается!

– Это он верно говорит, – послышался голос из собравшейся вокруг толпы рабочих. – Я тоже слыхал, что врач сегодня приезжает. Кстати, поговаривают, будто врач – женщина!

– Ого! – весело ответил ему другой голос. – Ну тады бригадиру действительно следует съездить в город и навестить нашего нового врача. И ему польза, и нам расскажет, что это за цыпочка.

– Ага, – мрачно отозвался Нил, морщась от боли. – А вы не думали, что она может оказаться не цыпочкой, а злобной, сморщенной старушенцией эпохи кринолинов? Черствой, как сухарь, и морализаторствующей по любому поводу?

– Мо-ли-за… чего?

– Значит, неприступной, как скала!

– А если нет?

– А если да?

– Ну, вот бригадир съездит и проверит! У него и повод хороший есть. Езжай, бригадир. А мы тут сами как-нибудь управимся.

– Управитесь вы, как же, – проскрежетал Нил сквозь стиснутые зубы.

Онемение прошло, спина и плечи ныли и горели адским огнем. Нилу казалось, что с него заживо сдирают кожу. Идея отправиться в город к врачу теперь казалась не такой уж дурацкой и никчемной, как раньше.

– Ладно, я еду. Но! – Нил поднялся и, выпрямившись, обвел рабочих суровым предупреждающим взглядом. – Как только закончу с этими царапинами, сразу же вернусь. И не дай бог, вы не выполните урочное! Ночью пахать заставлю. Моранс!

Из толпы выступил тот самый седой мужичина, что работал в паре с молодым курильщиком.

– Да, бригадир?

– Ты остаешься за главного! Отвечаешь головой за все, что случится в мое отсутствие. В том числе и за невыполненную работу. Все слышали? Если Моранс доложит мне, что кто-то в мое отсутствие плохо работал, выкину из бригады без оплаты! Понятно?