– Ну… свой дом или квартира есть у всех, малышка. Моя находится в стороне Статен-Айленд, – она смотрит на меня так, будто я задала совершенно неуместный вопрос.

– Но, почему ты живешь в общежитии? Разве своя квартира не лучше? – я искренне не понимала, почему она находится в общежитии.

– Во-первых, далеко добираться, во-вторых, я еще не сдала права, – она складывает руки на груди. – Хватит пудриться, сейчас станешь страшной, как смерть, – я откладываю пудру и кисть.

– Значит, у Нильса тоже есть своя квартира? – подошла я к логичному выводу. Алекса не спешит отвечать, доставая что-то из косметички.

– Скорее дом, – хриплый голос сзади заставляет меня обернуться. – У меня загородный дом, и я там бываю довольно часто, – он стоял в рубашке, медленно застегивая пуговицы, еще не дойдя до рукавов. – Что у тебя с лицом? – Нильс нахмуривается, а Алекса оборачивается на меня.

– Я, наверное, много пудры нанесла, да? – взволновано поднимаю глаза на девушку, на что она лишь тихо хихикает.

– Алекс, я попросил сделать это лично тебя, – покачал головой Нильс, вынимая из кармана джинсов тканевую салфетку, протянув ее мне. Я вытираю лицо, замечая, как на узорной темной ткани остается светлые следы. – Уже лучше.

– Веркоохен, она раздета. И мы заняты, так что выйди, – ее голос был весьма дерзкий и приказной. Нильс насупился.

– Нильс, ты сам тянешь время, – мягко говорю я, поддерживая Алекс.

– Спелись птички? – он недоверчиво осмотрел нас обеих. – Ладно, собирайтесь. Следите за временем! – он раздраженно выходит с комнаты.

– Иногда он бывает настоящей занозой в заднице, – мрачно комментирует девушка, а через мгновенье мы вновь громко смеемся. Она очень веселая, что мне нравится и восхищает.

***

Когда Нильс и Алекс убедились в том, что у меня нет подходящего платья на вечер, оба присели, задумавшись, пока я искала лучший вариант, разглядывая разбросанные наряды по комнате. Наши размеры с Алекс весьма отличались, она была намного выше, с округленными формами тела.

– У меня есть хорошая юбка. Хотите, покажу? Под нее можно надеть блузку, – вспомнила я о юбке, что лежала на верхних полках.

– Нет, – в один голос остановили меня Нильс и Алекс, на что я растерялась.

– У меня больше ничего нет. Разве это так важно? Мне будет удобно в джинсах, – я ни как не могла понять, почему этот вечер должно было скрасить определенное платье. Нильс прикрывает рукой свои глаза, а девушка нахмуривает брови.

– Хэй… кажется, у меня есть одно платье, которое могло бы сесть на тебя, – загадочно произнесла девушка, поднявшись с кровати. – Думаю, малышке пойдет. Оно лежит у меня в коробке с приезда того года. Я ни разу не надевала его. Так, я быстро, – предупреждает Алекс, быстро покидая мою комнату.

То, что мы вновь остались с ним наедине мне не совсем понравилось. Взгляд Нильса, который крутился на моем стуле, идентично, как делала Алекс, внимательно вглядывался в мое лицо, все время, спускаясь ниже и ниже, отчего у меня перехватывает дыхание. В этот момент я хвалю себя за то, что успела натянуть футболку с шортами. И мне должно быть сейчас комфортно… но не с его взглядом…

– Что? – спрашиваю я, не выдержав этого проницания со стороны Нильса. Он поднимает свой взгляд к моим глазам, склонив голову на бок.

– Не могу поверить, что у тебя нет юбки выше колена, – качает головой светловолосый парень. После его замечания, я позволяю себе изучать его синюю рубашку, черный пиджак и джинсы, пробуя оценить его в ответную. Нильс всегда хорошо выглядит, хоть он в рубашке, хоть он с голым торсом в домашних штанах. Веркоохен замечает мой оценивающий взгляд, ухмыляется. – Нравится, когда на мне рубашка? – спрашивает он, а я отвожу взгляд. Мне вновь вспоминается тот нещадный поцелуй, окровавленное лицо финалиста, его отвержение моих чувств.

– Тебе к лицу, – тихо промычала я в ответ. Слышу, как он поднимается, не спеша приблизившись ко мне.

– Ты не хочешь идти туда, я прав? – спрашивает он, когда я закусываю губы, нервно сминая пальцы. – Роуз, – он касается моих ладоней, но я не допускаю этого нежного прикосновения, отводя их за спину.

– Не то, чтобы не хочу…– робко начала я. – Я ни разу не была в клубе. И меньше всего хочу облажаться, – качаю я головой, прикрывая глаза. – У меня нет платья.

– В этом нет ничего из того, чтобы ты расстраивалась. Ты выглядишь в любой одежде хорошо, – ловит он мой подбородок, когда я хочу отвернуться от него, но теперь смотрю в его глаза. У него вошло это в привычку: заставлять смущать меня. – Хочешь, завтра я подарю тебе платье? – он улыбается, а я округляю глаза.