Найл не имел права так делать. Он не имел вообще никаких прав приближаться к Стеффани. Что тут происходит? Найл отдает приказы, за которыми Стефф и мчится. Возможно ли то, что она ему угождает? Или же она пытается что-то скрыть, то, что знает только Хоран?

Но если Стефф действительно в чем-то виновата, а теперь расплачивается этими избиениями, позволяя ему свершать такое издевательство? Только виноватый человек может сделать из себя грушу для битья, иного быть не может, иных домыслов у меня и нет.

Да только, все мы люди, мы чувственны и живые. Каждый из нас заслуживает определенного уважение, внимание, почтение других людей. Мы не Боги, мы не Господа и мы не властны, решать, кому жить, а кому умереть или вечно страдать. Это жестоко идти по головам слабейших, став сильнейшим. Это не достойно титула человека, а лишь грязи и страданий для очищения своих же грехов.

Этот мир испортился, и нельзя его ничем исправить. По крайней мере, я так думаю, глядя на девушку, которая уснула и слегка морщит лоб от дикой боли.

========== Часть 12 ==========

Я сижу рядом со Стефф и внимательно слежу за тем, как девушка что-то вырисовывает на белом листе бумаги. Мой взгляд исследует каждый изгиб линий совершенный простым карандашом. Мои наброски никогда не сравнятся с настоящим талантом Стеффани.

— Это роза, — утверждаю я, когда вижу явные очертания небольшого цветка с еще не открывшимся светлыми лепестками. Она красивая, словно настоящая ожившая картинка. Не мешало бы, добавить оттенков цвета, чтобы не казалась сама роза такой пасмурной в черно-белом цвете. Чернильный и серый цвет никогда мне не нравился. Интересно, подошел бы голубой оттенок, не такой яркий, как небо, скорее с уклоном на глубокий океан. Роза была бы потрясающей и полностью законченной.

— Мне кажется, что твоя душа спрятана в лепестках, Розали. Такая же утонченная, мягкая, изысканная… — мягко проговаривает девушка, а я застенчиво улыбаюсь, наблюдая, как она проводит своими тоненькими пальчиками, чтобы растушевать карандаш и сделать рисунок объемным, еще более реалистичным. Стефф знает свое дело в художестве, но не в толкование души и человека.

— Разве можно увидеть душу человека? — тихо спрашиваю я, повернувшись к Стефф.

— Всегда достаточно поступков, крошка-Роуз. Человек может быть отвратительным и грубым, но у каждого есть чувства, каждый испытывает переживание, страсть, любовь. Это как осязание. А ты открыта для внешнего мира, добра к нему и проницательна, — ее голос едва выше шепота, а глаза сияют благодарностью за мою помощь. Она видит меня хорошим человеком, что весьма льстит мне, но я никогда не забуду, чем жила и кем была раньше.

— Ты не знаешь, что было прежде. Я не была тем, кого ты сейчас видишь, Стефф, сама понимаешь, о чем речь, — грустно проговариваю я, вспоминая какой безразличностью я могла обладать, а с холодом было намного проще, чем помочь кому-либо, понять или услышать умоляющий голос. Но все меняется. Люди меняются. Меняюсь и я, пытаясь забыть все те плохое, что было ранее, начиная жить по-новому.

— Роуз, ты же…— пытается она перебудить меня, но за дверью раздается глухой стук, перебивая ее и не давая закончить ее новое убеждение обо мне, вероятно юному ангелочку.

Я и Стефф переглянулись. Устремляю свой хмурый взгляд назад на двери, зная, что я никого не жду. Стеффани заметно напрягается. Мелькает мысль, что это может быть Луи, но ровно так же мне думается о соседе. Только, в любом случае я сейчас была бы мало гостеприимной, не приняв никого из них.

— Я занята, — громко говорю я, даже не зная, кто там, за дверью. Таким ответом на стук, я смогла бы услышать ответ и голос того, кто хотел бы войти. И это помогло мне, несмотря на явно взаимную нелюбовь друг к другу.

— Розали, открой мне дверь, — требующий голос отзывается по ту сторону двери, и по моей коже пробегает холод и стая мурашек. Глаза кузины сразу же увеличились вдвое. Она похоже на напуганного мышонка, желающий спрятаться в самый узкий проход.

— Это Найл, — прошептала девушка дрожащим голосом и трясущимися руками ухватилась за мое предплечье. И я почувствовала легкую боль, что удивляло, с какой неестественной силой для девушки с ослабленным и избитым телом, она сжимала меня своими пальцами.

— Розали! Не заставляй меня выламывать дверь! — рычит парень, дергая ручку. Я нервно смотрю на Стефф и на дверь, пытаясь взять ситуацию под свой контроль.

— Ладно, лежи тихо, ясно? Пожалуйста, ни единого звука, Стефф, — шепчу я ей на ухо, и она неохотно отпускает меня, пронзая своими влажными и сверкающими от слез глазами.

Сделав глубокий вдох и выдох, я тушу светильник у кровати, погрузив комнату в кромешную тьму, открывая двери. Светловолосый парень смотрит на меня словно я тот, кого он хочет задушить голыми руками. Что, вполне, я хочу делать и сама, в отместку за бедную Стеффани. У парня бешеный взгляд, губы сжимаются в тугую полоску, а руки белеют от силы кулаков, которые он сжал. Нервный, и это на самом деле пугает, хоть я и не придаю никаких внешних признаков слабости.