— Это не имеет значения… — не глядя на меня, сухо и холодно. Вот только почему-то я не верю этой интонации. Это имеет значение. Не только для нее, но и для меня. Тонкий лед между хаосом мыслей, вызванных Мерцающей, и моим сознанием, отрезающим любую возможность чего-то большего, чем случайная связь, временное помутнение, трещит еще сильнее и я уже не сомневаюсь, что еще немного, и он расколется… Как для разрушения ослабленного здания бывает достаточно вынуть лишь один камень, так и для разрушения преграды, которую я пытаюсь создать, нужно все меньше и меньше. И мне уже не хочется укреплять ее…

***Кара***

“Ты мне не друг”… — мы идем по жаркой иссохшей пустыне, боясь опоздать, боясь остановиться на лишнюю минуту, когда в голове снова и снова звучат эти слова. Не друг. Не враг. И, как же это, шадрин побери, глупо, я не равнодушна к нему.

“Это не имеет значения…”

Ложь, ложь, ложь. Имеет. Меня тянет к нему, до мурашек на спине, до дрожания пальцев, до желания сделать что угодно, чтобы это кончилось. Но не кончится, и не собирается кончаться. Меня тянет к нему… И за это я ненавижу и Даркена, и себя…

Я не должна влюбляться, я Морд-Сит, и, более того, он — наш вчерашний враг. Я не должна, но мое желание уже почти ничего не значит в этой игре. Я даже уже не хочу засыпать — ночью мне приснился браслет, кровью нарисованный на моем запястье, и кольцо, золотое, прочно сидящее на моем указательном пальце, на левой руке. Кольцо, знаменующее собой мой брак. Я не видела, а если и видела, не запомнила жениха, но почти не сомневалась в том, кто это был.

Я ненавижу нас, мучительно ненавижу, но просто не могу не касаться его рук, не отвечать на терпкие, горькие поцелуи… Я помню ночь, в которую мы вместе сидели на часах у костра, незадолго до этой треклятой пустыни, где по моему лбу постоянно стекают капли пота и невыносимо хочется пить… В эту ночь мы почти не разговаривали, и незадолго до того я ощущала запах его тела, отвечая его ласкам, лишенным нежности. В эту ночь Даркен признался мне, что Сказание о Галахаде, рыцаре, полюбившем колдунью и отдавшем жизнь за право быть с ней — его любимая легенда. Я, пытаясь убедить себя в том, что между нами ничего нет и быть не может, так и не сказала ему, что и моя тоже…

Он редко бывает откровенным, но от этого каждое его признание обретает особую ценность. Оно означает, что он начинает немного больше доверять мне, что я значу для него чуть больше, чем прежде. И я, как же ненавижу нас за это, хочу этого. Я хочу значить для него что-то особенное, хочу слышать эти редкие признания. Я хочу…

— Гарен, — его голос вырывает из плена мучительных и сладких мыслей. Что же будет, когда он покинет нас? Я оглядываюсь в направлении, в котором смотрят Даркен и Зедд, и вижу полдюжины стремительно шагающих к нам Морд-Сит под руководством Гарен. Рука сама собой обхватывает эйджил. Рал успокаивающе касается моего локтя.

— Лорд Рал, — выдыхает темноволосая предводительница моих бывших «сестер». Она держит в руке эйджил, и держится уверенно, холодно, ровно. А я отчего-то ощущаю разгоревшуюся внутри вспышку гнева. Одна из наиболее приближенных приспешниц Даркена, а это означает, что она приглашается к нему в покои не реже, чем я. И когда мы расстанемся с ним, он быстро найдет мне замену… О чем я только думала, позволяя себе включиться в игру? И почему я забыла, кто мы друг для друга?! Почему?!

Усилием воли я подавляю эти мысли — сейчас не время. Но когда оно появится, я понимаю это, я не смогу не думать… Ярость вспыхивает вновь, одновременно с тем, как в глубине души я рисую себе картинку Гарен в его руках.

“Нет, я не ревную, не ревную, не… Я ревную, шадрин побери его вместе с его приспешниками! Да что же он со мной делает?”

— Я отправил тебя в Народный Дворец, — я вновь выныриваю из пелены злости и понимаю, что его рука касается моего локтя. А в его голосе так и сквозит плохо скрытое раздражение. — Что вы тут делаете?!

— Мы хотели лишь защитить вас, мой Лорд, — Гарен воплощает собой покорность, исподтишка испепеляя меня взглядом. — Вы одни, в окружении ваших врагов…

— Идиотка, — раздраженно бросает Даркен себе под нос. Что? Вернейшая служанка, примчавшаяся в безлюдные треклятые пустыни защищать его от нас — идиотка? — Гарен, я знаю, что делаю, — уже громче. Темноволосая девушка обращает на меня уже открытый взгляд.

— Конечно, мой Лорд… Но ведь Кара и… И Бердина с Райной предали вас… — бормочет она, опустившись на колени. — Я подумала, что если мы будем защищать вас…

— Как видишь, я один среди них и до сих пор жив, — в голосе та же зимняя стужа, что и тогда, несколько дней назад, по отношению ко мне. Только вот на этот раз она настоящая. Я вспоминаю прошлую ночь вновь… Невыносимо обаятельный смех, невыносимо приятная улыбка. Я ненавижу его до дрожи за то, что чувствую к нему. Ненавижу за то, что я… нет, я в него не влюбилась… Или…? — Но раз уж вы здесь, — Даркен чуть ослабляет хватку. — Это недурно. Вы поможете нам… — отлично. Теперь к нам присоединится еще пятерка Морд-Сит, служащих ему.

“Интересно, какие еще сюрпризы нас ждут?”

***

Лишь на следующее утро, едва переставляя ноги от изматывающей усталости и чудовищной жары, мы добрались до показавшейся на горизонте деревушки, выглядевшей, однако, по мере приближения к ней более чем безлюдной.

— Бэйнлинги, — резюмировал Даркен, когда мы подошли еще немного ближе и в отдалении можно стало разобрать тела, неподвижно лежащие на земле. Слабый и сухой ветер донес до нас запах смерти…

— Лошадь, — заметила шагавшая на шаг позади него и не спускавшая с меня глаз Гарен. Когда Даркен, двинувшись в путь, приказал ей слушать мои указания, тем самым поставив главной меня, в ее глазах смешались удивление и неприязнь ко мне. Но ослушаться Лорда Рала Гарен не смела. А я же еще долго пыталась понять, почему… Почему он назначил главной Морд-Сит, которая ему даже не служит, и почему вид его же защитниц вызвал у него такое раздражение. Впрочем, не меньшее раздражение Гарен с ее непомерной активностью и инициативностью вызывала у меня. И у Зедда… А Дафида впервые за две недели перестала испепелять взглядом меня и принялась испепелять им Гарен.