***

В таверне было на удивление тихо, только влюбленная парочка сидела в дальнем углу и компания вышедших в отставку служащих Министерства у стойки бурно что-то обсуждала. Лестница, ведущая на верхние этажи, была на удивление чистой и новой, по крайней мере, прогнивших ступенек не наблюдалось. Свечи в больших канделябрах не горели – в окна лилось пока еще достаточно для неплохого освещения солнечного света. Дубовая мебель казалась чистой и опрятной, что не могло меня, посещавшую подчас весьма запущенные заведения, не радовать. И специфического запаха виски и пота, обычного для американских таверн и кабаков, тоже не было – пахло лавандой и отчего-то то ли елкой, то ли сосной. Официантка Долли, полная добродушная женщина лет пятидесяти-шестидесяти, указала нам на столик в одном из углов и принесла меню.

– Бифштекс и картошку, - любезно улыбнулся Долохов.

– Вы иностранец? – поинтересовалась Долли, записывая заказ. Антонин поднял брови. – У вас акцент… - пояснила женщина.

– Он из Британии, турист, - пояснила я.

– Министерство Штатов любезно выдало мне разрешение на посещения страны, - нарочито мягко и вежливо сообщил нам Долохов. Вопрос, возникавший было у меня по поводу того, как он, англичанин, мог столь спокойной сюда перенестись, пусть даже со мной как «пассажир», отпал сам собой.

– А молодая миссис что будет? – спросила официантка.

– Я не… - начала было я, но, поймав выразительный взгляд спутника, осеклась. – Я буду индейку и на десерт черничный пирог, - просмотрев меню, решила я.

– А напиток?

– Чай, и мне, и моей супруге, - отозвался Долохов. Я отвлеклась на громко захохотавшего у стойки бара мужчину и почувствовала прикосновение к своей руке.

– Что вообще происходит? – едва Долли отошла выполнять заказ, осведомилась я у Долохова. – Что за внезапное намерение жениться?!

– Твой дедушка утром подал мне гениальную идейку, - отозвался Антонин, погладив меня по руке успокаивающим жестом. – Если ты станешь миссис Долоховой, в этом будет свой плюс – тебе станет сложнее выдать кому-либо то, что ты узнала за последние две недели. А мне, в свою очередь, будет проще тебя контролировать, поверь мне. В Министерстве сейчас у меня хорошие связи, как и в газетах. И, полагаю, вопросы с американским министерством тоже будут вполне решаемы. – Он оглянулся на мужчин у стойки и понизил голос еще больше. – Возрастет твой статус, в среде Пожирателей ты мгновенно поднимешься выше, Люциуса Беллатриса в свое время ценила не только потому, что мы дружили уже в школе, но и потому, что он стал ее родственником. Лестрейндж, Родольфус, до сих пор пользуется уважением немалой части Упивающихся, хотя сама Беллатриса уже давно игнорирует своего мужа и свой брак. Если ты станешь более важной персоной, это, как я сейчас вижу, будет соответствовать твоему положению здесь и происхождению.

– Ну, наверное, - убирая руку, неуверенно пробормотала я. Парочка, сидевшая в углу, расплатилась с Долли, вышедшей откуда-то из задней части таверны, и покинула помещение. Министерские пенсионеры тоже засобирались уходить.

– Я, в общем-то, не против заключения брака с тобой, ты мне симпатична, - продолжал Долохов, проводив парочку взглядом.

– Но мое-то согласие тоже нужно! – возмутилась я. – В конце концов, у нас не первый век!

– А разве ты против? – удивился Антонин. – Ты сама неделю назад призналась мне, что любишь меня. Разве тебе не хотелось бы этого брака?!

– Я не хотела бы фальшивого брака, - я постаралась говорить ровно, но голос чуть дрогнул. Я испугалась, что он раскусит мою невинную ложь недельной давности и та Авада, до которой тогда не дошло, воплотится в реальность теперь. – Ты сам мне сказал, что шансов у меня нет, и я видела твой поцелуй с Розалиной.

– Шансов на то, что я буду любить тебя так же сильно, как я любил ее – нет. Но ты действительно симпатична мне, - его привычная усмешка перешла в подобие улыбки. – Возможно, ты станешь мне неплохим другом. Разве этого мало? – Долли принесла заказ и расставляла тарелки и чашки, избавив меня от необходимости отвечать. Но когда женщина отошла, Антонин заглянул мне в глаза и негромко произнес: - Я не знаю, и не хочу знать, что привело тебя в ряды Упивающихся на самом деле, но увидеть тебя мертвой я не хочу. Я не уверен в двух вещах. Доверии к тебе со стороны Люциуса и Нарциссы, а последняя имеет определенные возможности покапать в уши Белле, и том, что ты сама не замышляешь чего-то опасного для тебя. Так вот. Этот брак, когда он будет заключен, а он будет заключен – ты ведь понимаешь, что злить меня весьма опасно – укрепит твое положение в глазах Леди, у которой я один из двух фаворитов. И даст мне возможность лучше контролировать тебя, - пока мы ели, вещал он. Отставные министерские служащие давно ушли, бармен – косоглазый старик с оспинами на лице, со скучающим видом переставлял бутылки, а Долли скрылась в задней части таверны. Антонин говорил тихо, я больше читала его слова по губам, чем слышала.

– Ответь… Только честно, - я впервые за весь день решилась посмотреть ему в глаза сама. Проницательный взгляд его глаз заставил мое сердце на долю секунды замереть. Я знала, что истинные причины моих действий ему неведомы, но мне казалось, что он что-то подозревает. И пытается как-то защитить меня?! Зачем? – Это она велела познакомиться с моей семьей? Или это твое собственное желание?

– Мое. Я предпочитаю быть уверен в том, что тебе есть к кому обратиться, если однажды потребуется помощь. Твоя очередь дать честный ответ… - я глубоко вдохнула, сжала в руке вилку и медленно кивнула. – Ты не слишком разделяешь идеалы чистокровности, верно?

– Я…

– Подожди, - перебил меня Долохов. – Не только ты имеешь привычку совать нос в чужие вещи. Неделю назад я, догадавшись, кто рылся на моем столе, отплатил тебе тем же и нашел в гостевой спальне интересную вещицу. Надо было лучше запирать дверь, - он извлек что-то из внутреннего кармана мантии и протянул мне. – Она лежала на полу, к слову, полагаю, выпала из книги или альбома, так что мне даже не пришлось обшаривать твои вещи… - я взглянула на протянутый мне снимок. Магловский, фотография, на которой были изображены мужчина, девочка лет двенадцати с огненно-рыжими волосами и мальчик лет четырех примерно на руках мужчины. Тоже рыжего. И мальчик – рыжий. Я и папа с братиком… - Кто это?