– Надень его, Кэтрин. Валькирия на суде должна выглядеть как валькирия. Маховик должен быть на ней, - сухо, но с едва уловимой ноткой сопереживания, заметила она. Я повесила маховик на шею, чувствуя, как дрожат руки при одной только мысли о том, что я скорее всего надеваю его в последний раз. Влад сжал мое плечо, пытаясь подбодрить. Валькирии посмотрели на мою шею, одна из них взмахнула рукой и тошнотворный запах трупа исчез, хотя, возможно, я просто его уже не замечала.

– Итак, сестра Кэтрин, ты обвиняешься в нарушении Пятого Правила Валькирий, с ухудшающим вину обстоятельством. Ты применила непростительное заклятие к безоружному и заведомо более слабому волшебнику без очевидной необходимости. Тебе есть что сказать в свое оправдание? – вопросила итальянская валькирия, Федерика. Я отрицательно помотала головой, понимая, что оправдания моему поступку нет, и ожидая наказания.

– В таком случае суд не будет долгим, - усмехнулась немка. – Ты приговариваешься за грубое нарушение Кодекса и несоблюдение самой цели нашего существования к…

– Мне есть что сказать, - перебил ее Влад. – Я как ее ифрит знаю ее получше вас, а свидетели могут выступать на стороне валькирий согласно правилу двадцатому.

– Говори, ифрит, - процедила вторая валькирия, от которой я ощущала зло. Одной была из Бразилии, а вторую я не знала, она явно была новичком в Совете. – Что ты можешь сказать в ее защиту? Что он на нее нападал? – насмешка в ее голосе была плохо скрыта, и я вздрогнула. Мне все же желают сейчас зла, хотя это идет вразрез с сущностью валькирий… Но почему?

– Нет, - голос Матея звучал сухо, четко и холодно. – Она поступила так не потому, что желала нарушить Кодекс и не потому, что недостойна быть валькирией. Кэтрин под сильными темными чарами, и эти заклинания ужесточают ее характер и приводят к неконтролируемым вспышкам злости. Валькирия Кэтрин очень переживает из-за этого и боится навредить другим.

– И кто же наложил подобные чары? – прервала его сестра Федерика с волнением в голосе. – Как такое могло произойти?

– Хранители. На Дне Пяти Ягнят Кэтрин принимала участие вместо маленькой девочки, спасая ее, - валькирии переглянулись, качая головами. – Вышло так, что посредник Верховного наложил на нее упомянутые чары. Кэтрин не отвечала за свои действия, применяя Круциатус к этому человеку. Но она не желает никому зла. Я ищу способ снять с моей валькирии-мастера эти чары.

– Как же еще проявлялись такие вспышки? Ты никого не… - задумчиво пробормотала Мерседес, молодая симпатичная женщина с черными волосами до поясницы.

– Я обычно умудрялась взять себя в руки до того, как причиню серьезный вред, - я вздохнула, вспоминая ожог на ноге Гарри, на которого я вылила горячий чай. – И старалась исправить уже содеянное. Сегодня я пришла в себя слишком поздно… Этот человек меня злил…

– Есть еще одна причина, по которой в его случае ты не остановилась, - улыбнулась незнакомая мне темнокожая валькирия. – У нас в Конго такое случается нередко, не знаю, как в других странах. Ты его не любишь, он сделал тебе зло… Еще до получения дара.

– Он убил маму, - кивнула я. – Из-за него, можно сказать, я получила дар.

– Я тебя понимаю, - внезапно заметила корейская валькирия. – Я свой дар получить так же, но мне быть уже больше сорока лет. Ты же тогда быть ребенок, девочка. Больно и страшно было… - покачала она головой. – Сочувствую тебе, Розалина быть ангел, она даже учить корейский, чтобы говорить со мной. Я не дружу с английским до сих пор…

– Почему ты не сказала нам, что под чарами? – удивленно поинтересовалась Великая. Я взглянула на Влада – я не уверена была, что мой поступок был их следствием, слепой ярости почти не было, лишь неудержимое желание, осознанное, причинить боль. Но Влад больше знал о ситуации и я предпочла доверять. К тому же мне хотелось верить, что я не становлюсь жестоким чудовищем. Что я остаюсь собой…

– Влад больше об этом знает, - пояснила я. Великая кивнула.

– Что ж, это меняет дело. Ты не отвечала за свои поступки в таком случае… Влад, - попросила она. – Посмотри мне в глаза, - Матей исполнил просьбу и минуты три мы все, притихнув, ждали, когда она что-то разглядит в его желтых светящихся глазах. Наконец пожилая женщина кивнула и Матей отвел взгляд.

– Он говорит истину, - посерьезнела женщина. – Что будем делать теперь, сестры? Это меняет все дело, ее вина не в применении чар, а в том, что она не сумела удержать поглощающий ее гнев, но и это не из-за слабости ее духа, а из-за того, что она волнуется и что враг ее силен оказался. – Она оглядела притихший Совет.

– Ее надо наказать! – прошипела валькирия из Бразилии. – Вольно или нет, она пытала человека!

– Она должна удерживать себя от зла, не позволять ему завладеть ей, - процедила вторая зло косившаяся на меня дама. – Наказание должно быть суровым.

– Сделать предупреждение и на месяц запретить обращаться в сову, может? – предложила сестра Мерседес, ставшая членом Совета год назад. Тридцать лет – и член Совета. Большой рост в карьере! – И наказание есть, и она не расплачивается за чужое зло…

– Мне нравится такой расклад! – весело улыбнулась сестра Федерика. – Давайте так и сделаем! – следующую минуту я только и слушала, что чужие «а может?» касательно моей участи.

– А можете вы решить это как-нибудь без меня и потом мне сказать? – встряла я после предложения запретить мне восстанавливать предметы на три недели. – Или давайте я проголосую… Может, простить и отпустить? – Мерседес засмеялась, похлопав меня по плечу.

– Ограничимся предупреждением - заявила Великая.