– Каким же образом? – мне показалось, что при ее последних фразах даже свечи потускнели. – Что она могла сделать?

– Она и продолжает это делать, - вздохнула Гертруда. – У нас есть основания полагать, что Хранители прямо изнутри получали информацию о том, каковы наши планы и что у нас происходит. Уже дважды наши секретные вылазки с целью борьбы с их буйствами были неудачны, в одной из них пострадали пятеро сестер, в том числе и сестра из Аргентины, в другой двое погибли. Нас там уже ждали… И я боюсь, что это не все, что она или они выдали врагу.

– И вы знаете, кто это? – я сглотнула. По щекам текли слезы от жалости к Оливии и страха перед тем, что происходило. Слова Гертруды только усиливали мой ужас. Я не могла и представить себе того, как валькирия может предать свое дело. Ведь мы становимся такими для того, чтобы нести людям помощь, чтобы вместе с обычными магами бороться с темными волшебниками, вроде Беллатрисы, чтобы противостоять Хранителям и их приспешникам. Наше существование уравновешивало с давних пор существующее в мире зло, помогая сохранить саму жизнь и равновесие мира живых. Это, а не хранение времени, я чувствовала, и было нашим предназначением. Предназначением, ради которого мы существовали уже тысячи лет. И предать его для меня было просто немыслимо.

– Есть догадки, - пожала плечами Гертруда. Глаза ее блестели от слез. – Оливия знала… То есть знает, и говорила мне, что скоро мы уладим эту проблему. Может быть, тебе что-то известно, Кэт? Никакие сведения не будут сейчас лишними.

– К сожалению, Сестра Гертруда, нет, - я покачала головой. – Я видела Наставницу Оливию в последний раз тогда же, когда посещала Дворец Сов и разговаривала с Анной. И до этого без Совета мы не общались… Боюсь, я ничем не могу помочь в этом… И мне бы очень хотелось знать, что же она хотела сообщить. Для меня это сейчас важно…

– Оливия хотела запросить Анну об указании, что делать дальше. Рассказать ей, что Наставнице удалось разнюхать и раскопать. Но я не знаю, Кэт, успела ли она это сделать. – Гертруда поднялась на ноги и развела руками.
– Нападение произошло три дня назад, но Анна пока не прибыла, и известно лишь, что она занята чем-то крайне важным, где-то в Восточной Европе. Я знаю лишь, что ты каким-то образом можешь связаться с Диадемой, так, что это не станет известно Димитру, но что именно даст такую возможность, знала только Оливия. – Она вздохнула, меряя шагами комнату.
– Она провела в библиотеке Дворца немало ночей, читая огромные книги, где собраны пророчества и сведения о наиболее важных событиях и вещах древности. Ни одна валькирия не в состоянии прочесть все, что есть в этих огромных залах, даже читая без отрыва всю свою жизнь, не применяя Поцелуй. Оливия уже двадцать с лишним лет немало ночей проводила там, читая и листая древние и новые книги. Но буквально за несколько дней до трагедии что-то сумела найти… Хотелось бы мне знать, что… И какие еще источники информации у нее были… Может быть, ты как-то и сумеешь понять больше, чем я.

– Спасибо, Сестра Гертруда. Мне так жаль, что Наставница… Вы с ней подруги и мне страшно и представить, как вам сейчас тяжело… Может быть, она поправится?

– Она спит и мы не рискуем ее будить, я боюсь, что ее удерживает дар. Тогда она будет так страдать, - Гертруда поникла, плечи ее опустились, по морщинистой щеке покатилась слезинка. Я обняла ее за плечи, усаживая в кресло, и тихонько запела Песню. Гертруда пару минут спустя посмотрела на меня с благодарностью. – Ты очень добрая, Кэтрин, мы все это видим. У тебя чистое сердце и помыслы. Розалина была такой, как ты, искренней и чистой… Если сможешь, прости нас за то, что с ней случилось. Мы не уберегли ее от страшной трагедии, и тебя тоже. Прости…

– Я не питаю на вас зла, Сестра Гертруда, - прошептала я. – Думаю, многие в том Совете не ведали, что делают. Быть может, и Анна была вынуждена так поступить.

– Я молилась о том, чтобы ты не стала Экалой, дитя мое, - Гертруда погладила меня по плечу. – В твоих глазах уже сейчас столько боли, а ты еще так молода… Я молю их, - она указала глазами в потолок, - чтобы они дали тебе хоть немного счастья за все, что приходится пережить тебе и пришлось твоей маме. Но я и завидую тебе, силе твоего духа. И верю, что ты выстоишь… Знаешь, есть валькирии те, кто просто наделен даром, а есть те, кто валькирии изнутри, из самой души. Истинные валькирии. И я верю, дитя, что ты из таких… И еще, - она улыбнулась. – При общении с сестрами держи язык за зубами получше. Кто именно уши врага и его глаза, мы не знаем. Но сдается мне, одна из них, по меньшей мере, из Совета… Ту, кого я в этом подозреваю, я держу поближе к себе… Но могу и ошибаться.

– Я буду молить их о том, чтобы вы не пострадали на этом важном посту в такое время, - пробормотала я. – Спасибо. Быть может, мой единственный шанс сбудется и после войны я смогу быть с ним…

– Твоя любовь не ведает границ, Кэтрин, - покачала головой женщина. – Все, кого ты любишь, счастливые люди. Ты готова быть рядом с ними, что бы ни происходило. Отдать за них жизнь. Разделить горе и радость. Я знаю, ты боишься стать прежней, из другой реальности, но зря, милая. Поверь. То, какая ты сейчас, дорогого стоит. И даже Димитру этого в тебе не убить. Однако же… Нам пора, - она вздохнула. – Тут никого не может быть, тут даже мантия-невидимка не закроет, лишь Дар Смерти, если только. Но нам пора, - мы трангсрессировали обратно в комнату Оливии. Федерика и Мерседес как раз закончили делать перевязку. Последняя, с красными опухшими глазами, посмотрела на меня.

– Здравствуй, Кэтрин.

– Привет, - я взглянула на Оливию. За время нашего разговора с Гертрудой ничего не изменилось.

– Анна написала, Сестра Гертруда, что мы можем голосовать, а она потом посмотрит уже на наше решение.

– Сестра Кэтрин, Сестра Мерседес и Сестра Федерика, через полчаса мы все соберемся в зале Большого Совета, чтобы проголосовать об очень важном решении, - заметила Гертруда. – Я пока осмотрю Наставницу Оливию, вы можете немного отдохнуть…

– Нет, Сестра Гертруда, я останусь, - Федерика покачала головой. – Помогу вам. Мерседес, отдохни немного, ты почти не отдыхала эти дни, - молодая валькирия кивнула и вместе со мной вышла в коридоры Дворца. Мы молча шли рядом некоторое время, и вдруг в каком-то широком коридоре с белыми стенами, светлым паркетом и окнами с огромными подоконниками она кивнула мне.